С самого начала сторожа относились к нам дружелюбно, но держали дистанцию. Казалось, им нелегко было пережить тот факт, что люди вновь заселились в Дом Калифа. Они наблюдали за нами, выглядывая из-за стены или кустов, и моментально прятались, когда мы поворачивались к ним лицом. Меня удивляло, что все те десять лет, пока дом стоял пустой, сторожа ютились в конюшне. Они никогда не открывали дом для того, чтобы насладиться его просторными помещениями, а делали это только в исключительных случаях. Я предположил, что сторожа боялись встретиться с джиннами.
Нам удалось сделать так, чтобы хоть какие-то лампочки загорелись, и мы вылизали спальню до блеска. Рашана повесила собственноручно сшитые занавески, а я отчистил десятилетний слой плесени с унитаза. Когда Хамза увидел, как я, стоя на четвереньках, оттираю горшок зубной щеткой, он изменился в лице.
— Там нет никаких джиннов, по крайней мере сейчас, — сказал я.
Сторож медленно покачал пальцем и сердито заметил:
— Они этого не любят. Джинны не любят, когда их беспокоят.
Я не ответил и отправился покупать садовые пластиковые стулья, поскольку у нас не было никакой мебели. Позже, вернувшись домой, я пошел в туалет. К моему удивлению, унитаз был полон какой-то субстанции, очень походившей на кухонные помои. Я спросил Ариану, не вырвало ли ее.
— Нет, баба, — просто ответила она.
Я вышел на палящее солнце. Сторожей не было видно. Я стал выкрикивать их имена. Никакого ответа. Я неторопливо отправился к конюшне, находившейся в одном из углов сада за пышно цветущими розовыми бугенвиллеями. До меня донесся звук бегущих ног и закрывающейся двери, но я никого не увидел. Все двери в конюшню были плотно закрыты. Я попытался открыть их, для чего понадобилась немалая сила. Наконец четвертая дверь поддалась. Я открыл ее до конца.
Внутри я увидел Хамзу, сидевшего с кучкой серого асбеста на бочке с краской. С него катился пот, будто он только что пробежал приличную дистанцию. Я поинтересовался, не знает ли он, почему туалет забит объедками тушеной курицы. Сторож уставился на меня, продолжая что-то делать с асбестом.
— Джиннам не нравится то, что происходит, — сказал он, — а когда джиннам что-то не нравится, они сердятся.
Я готов был задать еще один вопрос, но тут с лужайки донесся крик Арианы, и я побежал туда, чтобы узнать, в чем дело. Дочка сидела под плодовым деревом, закрыв глаза ладошками, и горько рыдала. У нее над головой, на одной из нижних веток дерева, на шнурке висела дохлая кошка. Я снял ее и позвал Хамзу.
