— По правде сказать, я нашел довольно много следов твоего брата, — ответил он.
Девочка обогнула его и прошла в комнату. Труды Торна явно не производили на нее должного впечатления, и она не желала обсуждать такую нудотину, как абстрактные понятия. Она оперлась о стену и сползала вниз, пока не уселась на серый ковер.
— И что дальше?
Торн огляделся по сторонам, потом снова посмотрел на Джульетту.
— Ну, Люк явно был аккуратист.
— Не упускаете ни одной мелочи, да?
— Я же детектив.
— Чем докажете?
— Я сдавал экзамены.
— Должно быть, проходной балл для вас занизили.
Джульетта оставалась серьезной, но Торн почувствовал, что за напускным безразличием и злостью она напряженно борется с собой, чтобы не засмеяться. Она получала удовольствие от своего остроумия. У нее были длинные волосы — того же угольного цвета, что и макияж вокруг глаз, и кофта с капюшоном, которую она надела к мешковатым джинсам. «Вероятно, это называется „мода скейтбордиста“», — подумал Торн. Или «грейндж», или как-то вроде этого. Он хотел было спросить у нее, но потом передумал.
— Что было на кассете? — неожиданно спросила она.
Торн не сразу понял, о чем она говорит; еще полминуты понадобилось ему, чтобы решить, как отвечать.
— Мама с папой просмотрели ее утром. Думаю, один-единственный раз, но и этого достаточно. Потом они позвонили мисс Портер. Разумеется, мне они не позволили смотреть. Они даже говорить об этом не хотят, поэтому…
— Поэтому?
— Поэтому… я подумала, что не произойдет ничего страшного, если я спрошу вас.
Торн видел, как она подтянула коленки к подбородку, сжавшись в комочек в углу комнаты. Это не могло не напомнить ему вчерашний вечер с Филом Хендриксом. И сейчас он видел за напускным безразличием боль и страстное ожидание ответа; ту же боль и страдание — за дерзкими репликами. На самом деле не произойдет ничего страшного, если он ей расскажет.
— Там был Люк. Один.
Она быстро кивнула, как будто ее догадки подтвердились. Это был сдержанный, взрослый жест, но уже в следующее мгновение трогательно дрожащие губы снова превратили ее в ребенка.
— Что он говорил? Он сказал что-нибудь?
— Джульетта, я не могу…
— Они плакали, когда посмотрели кассету. Оба. Делали вид, что не плачут, и это было ужас как глупо с их стороны, если хотите знать мое мнение. Я же все равно понимаю, что было на кассете, неужели нет? Не могло же мне прийти в голову, будто они в девять часов утра решили посмотреть порнуху.
— Родители не хотели тебя огорчать, — заверил Торн.
