— Тебе надо успокоиться.
— Подлец! Мерзавец! — Она резко отдергивает голову.
— Пожалуйста, выслушай меня. — Ее плевок попадает на верхнюю губу, и слюна стекает ему в рот. Он клянется ей, а слово «клянусь» он употребляет чрезвычайно редко.
И отталкивает ее…
Она вдруг тяжело запрокидывается назад, распахнув рот в крике, и плашмя падает на стеклянный кофейный столик.
Тянутся секунды. Тикают часы. Доносится шум с улицы. Бормочет радио на кухне.
Мужчина делает к ней шаг, потом останавливается как вкопанный. Он ясно видит, что произошло.
Падая, она зацепилась за край столика и ударилась спиной и лодыжкой. Пытается встать, но голова вдруг наливается чугунной тяжестью. Из груди вырывается стон; плечи ерзают по осколкам стекла на ковре. Она лежит, едва дыша, среди разбросанных украшений и столового серебра и тотчас узнает песню, которая звучит по радио. Одновременно она ощущает у себя подзатылком что-то теплое и мокрое. Это что-то заполняет ее рот и струится за ворот свитера.
Осколок…
Пару секунд она размышляет над этим словом — таким нелепым, если повторить его про себя несколько раз. Размышляет о своем невезении. Можно ли быть смертельно невезучим? Должно быть, задета артерия, а может, и две. И хотя она слышит, как ее зовут по имени, и ощущает в этом голосе безысходность и панику, она постепенно затихает и пытается собраться, концентрируясь только на лицах своих детей.
Это — прежде всего.
Жизнь быстро угасает в ней — утекает красной струйкой по мутному стеклу. Ее последняя мысль ясна и понятна. Проста, исполнена любви, полна угрозы.
Если он хоть пальцем тронет моих детей, я его убью.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НЕСЧАСТЬЕ НЕ ЗА ГОРАМИ
Знаешь, единственное, в чем я пытаюсь тебя убедить: ты только не беспокойся! Ладно, мам? Дело в том, что волноваться не о чем. Но находясь сейчас здесь и произнося эти слова, я знаю, как они бессмысленны — ты ведь всегда беспокоишься. Мы с Джульеттой считаем, что, если бы тебе не о чем было волноваться, вероятно, тебе было бы не по себе, ты чувствовала бы себя не в своей тарелке: как будто чего-то не хватает. Ты была бы сбита с толку — как тогда, когда тебе кажется, что ты забыла сделать что-то важное, или когда не помнишь, куда положила ключи. Ну, ты понимаешь, о чем я? Если бы ты вдруг не беспокоилась, мы бы сами забеспокоились, почему ты спокойна!
Хотя беспокоиться не о чем. Со мной все в полном порядке. Даже еще лучше. Не скажу, что это пятизвездочный отель, но с кормежкой могло быть гораздо хуже, и ко мне довольно неплохо относятся. Единственное, что не нравится, — лишь второй раз в жизни я сплю на такой неудобной кровати. Первый раз, помнишь, был тогда, когда мы останавливались в той вшивой гостинице в Истборне — Джульетта там принимала участие в турнире по хоккею на траве? Казалось, что в матрац напихали булыжников. Но даже тогда я умудрился, как ни удивительно, немного вздремнуть.
