– В общем, встряхнуло тебя по пути домой? – Помог ему Вить-Вить.
– Встряхнуло! – громко сказал Венка и поднял голову, глядя на всех так, будто одновременно он и еще что-то видит. – В общем, гнал я довольно сильно. И поссорился, и был пьян. А из-за автобуса, что навстречу мне шел, выскочил самосвал… – Глаза у Венки расширились, так и видел он сейчас этот самосвал! – Ну, а я с машиной – под откос! Он высокий, метров двадцать, и крутой, я кувыркался вместе с машиной. – Вздохнул, помолчал; и всем, я видел, понравилось, как просто он рассказывал об этом, без обычного в таких случаях бахвальства. – Вылез из-под машины, стоять не мог, упал… Со страху… Так-то царапины на мне только были.
– А машина?! – не утерпел Филя.
– Отец продал, что от нее осталось.
– Ну, поглядел на смерть, – сказал дядя Федя, – поумнел-повзрослел и – будь рад, что на земле остался, цени жизнь-работу!
– Вот-вот! – сказал Венка, точно дядя Федя самое главное для него назвал. Посмотрел на Татьяну, по уже ничего не стал говорить. Потом на меня… Попросил неожиданно: – Ты, Иван, извини за сегодняшнее.
– Забыли! – кивнул я.
– Я-то не забуду, – очень по-взрослому проговорил Венка.
– Тогда порядочек! – уже радостно сказал я, даже за руку его взял.
И Венка руки от меня не убрал, только на Татьяну глянул быстро, видит ли она все это?
– Тогда порядочек! – повторила она и посмотрела прямо на Венку.
– Ну – и ладушки! – по-своему подытожил Вить-Вить.
– Пойдем, парень! – сказал дядя Федя, не снимая руки с плеч Венки.
Дядя Федя и Венка пошли из столовой, а мы все – за ними.
– Ну – и ладушки! – повторил Вить-Вить, с улыбкой глядя на спину Венки. – И страхом, оказывается, лечить можно.
Пока после работы ехал в метро до станции «Площадь Ленина», а затем трамваем или автобусом – до института, я больше всего боялся заснуть. Большинство членов нашей группы, даже всего нашего потока, а в нем – сто восемьдесят два человека, так же боролись со сном. Некоторые даже и на лекциях.
Но только я входил в институт, видел его широкие коридоры, заполненные студентами, слышал приглушенный шум разговоров, как тут же сон исчезал. С нетерпением мне уже снова хотелось увидеть перед длинными досками поточной аудитории Кирилла Кирилловича, услышать его: «Да. Так вот…» Это ощущение даже чем-то напоминало то, которое я испытывал давным-давно в детстве: бывало, садишься за стол обедать, ешь и первое, и второе, а сам все помнишь о сладком, которое будет на третье. Тут же вспоминал, чем кончилась последняя лекция по физике, что должен читать сегодня Кирилл Кириллович, пытался представить себе, как он будет читать.
