– Таня! – позвала из кухни Зина. – У тебя белое платье есть?
– Хоть какое! – сказала Екатерина Евгеньевна.
– И ты, Иван, галстук надень! – поддержала их Клавдия Георгиевна.
Двери на лестницу были раскрыты, и в них появились Мария Александровна и Игнат Прохорыч. Поздравили нас с Татьяной, вручили подарки, мы положили их на столик в прихожей. Подарки на нем громоздились горой.
– Ну-ну! – сказала Татьяна, беря меня за руку. – Держи хвост пистолетом, Иванушка!
– Постараюсь, Татьянушка!
– За стол, за стол, гости дорогие! – весело и торжественно приглашала Клавдия Георгиевна. – А где же наши молодые?
– Мо-ло-дые! – прогудел Белендряс.
И мы с Татьяной, держась за руки, вошли в комнату.
нас усадили во главе стола. Ни я, ни Татьяна не могли поднять глаз.
Первым с бокалом в руках встал дядя Федя, все замолчали.
– Ну, молодые! – сказал дядя Федя, ласково глядя на нас с Татьяной. – Позвольте от старшего поколения, так сказать, искренне поздравит вас с началом цингой семейной жизни! Мы все, – он обвел глазами стол, – уверены, что вы проживете ее хорошо и складно. – Он замолчал на секунду, проговорил уже медленно: – И хорошо, что после школы вы пришли прямо на завод, вон Иван еще и в институт поступил, работает и учится. И Таня, кажется, нашла себя или находит. Ну, обо всем этом, – и посмотрел на Веселова, – лучше меня Евдоким Терентьевич скажет, я же нот что хочу сказать. Работаю я на заводе сорок четвертый год, народу перевидал разного – видимо-невидимо, и молодежи в том числе. И вот что мне, старому человеку, особенно приятно… Все в жизни уравновешено, вот как стрела экскаватора. И сладкое и горькое, и работа с отдыхом. Хочешь ты сам того или не хочешь, но уравновешено. И если ты употребляешь сладкого не в меру и сам не хочешь расплачиваться за него, то кто-то неизбежно платит за тебя: жена, отец, даже дети. И вот что, ребятки, мне приятно: у вас уравновешена отдача-получение в жизни! Даже, не боюсь вас перехвалить, но мне иногда кажется, что и и кредит жизни вы сейчас даете! Ну да в молодости так и должно быть! – Приостановился, закончил торжественно: – Поздравляем вас, дорогие наши!
Все встали, и мы с Татьяной. Он чокнулся сначала с нами, потом со всеми. Зина тотчас крикнула:
– Горько!…
Ее поддержали девушки Борисова и Фили, мы с Татьяной поцеловались. От смущения и растерянности я попал губами ей в ухо, Татьяна была совершенно багровой. А когда все сели, стали закусывать и сразу же сделалось шумно, я разглядел, что на столе много такого, чего мы с Татьяной даже не покупали! Значит, гости принесли.
