– Не знаю, – честно ответил я. Распрощались, пошел я к метро, и перед глазами у меня стояло плачущее лицо Венкиной мамы Лукерьи Петровны, доброе лицо и растерянное. Идиот Венка, круглый идиот! И ведь мама у него здоровая, и отец – рядом!
У самой станции метро «Дачное» увидел стоянку такси, сел в машину, доехал до дому.
Мама все сидела в кресле. На Татьяне был ее фартук, а на столе – разогретый суп и котлеты. Кто же их-то сделал, неужели Вить-Вить?
Когда вымыл руки и сел за стол, даже скулы у меня свело: ведь целый день ничего не ел! Не знаю, как ест удав, не видел, но вызови он меня на соревнование, еще неизвестно, за кем бы осталась победа.
А дальше произошло уже совсем фантастическое: я заснул за столом! Расскажи мне кто другой такое, никогда не поверю!
Утром проснулся от будильника и – раздетый, честь честью в постели. Кто же меня, спрашивается, укладывал и раздевал, ведь мама-то не может?… Наверно, Вить-Вить,
– Хорош женишок! – сказала мама со своей постели. – Невесте и кровать ему раскрывать надо, и укладывать, как дитятю малого!
В цеху сегодня было, как всегда, и – тоже слегка по-другому.
Громадная, высоченная и широченная коробка сборочного цеха, с фермами перекрытий и опор, с застекленными потолком и стенами, была заполнена шумом работающих станков, гудением моторов. Ее точно распирали лязг железа, пронзительные сигналы мостовых кранов, тяжкие удары и продолжительные вздохи прессов. Ноздри приятно пощипывал запах масла и железа. И работа была обычной. В нашу выпускающую бригаду приходила уже собранной ходовая тележка экскаватора с установленными на ней траками-гусеницами; с противоположной стороны цеха – поворотная часть с дизелем и лебедкой. Мы должны были установить поворотную часть экскаватора на его ходовую тележку, навесить стрелу, укрепить на ней ковш, запасовать тросы, поставить кабину, крышу. Полностью смонтированный экскаватор уходил на испытательную станцию, затем демонтировался, упаковывался и отправлялся с завода.
Бригада наша состоит из пяти человек, по словам Белендряса – из пяти богатырей. Возглавляет ее Вить-Вить, который во время монтажа почти не бывает Веселым Томасом. Затем следует могучий, как дуб, Ермаков, прозванный Белендрясом. Ему тоже под тридцать, как и бригадиру нашему, и он тоже женат. Жена работает у нас же на заводе медсестрой в медпункте. Полную аналогию нарушает только то, что вместо Светки у них Женька, серьезный человек, закончивший первый класс. Третьим идет дядя Федя – Федор Кузьмич Лаптев. Всю жизнь он проработал на заводе, воевал еще в гражданскую, а после – и в Отечественную, уходил на пенсию, получил почетный пропуск на завод и – вернулся на участок. Четвертый – Филя Сытиков. Он старше меня на пять лет, пришел на завод после армии, живет в общежитии, собирается жениться. Но уж очень он некрасивый, и мне даже не понять – почему? По отдельности все черты лица у него нормальные: и глаза, и нос, и рот, и прочее. А вот все вместе – некрасиво.
