Минар. Да... То есть...
Жюли. О, деньги всегда грязнят любовь; но я надеюсь, что вы одержали победу над отцом...
Минар. Ах, Жюли. Ваш отец прав с точки зрения расч... я хотел сказать, рассудка.
Жюли. Что произошло между вами? Адольф, вы словно разлюбили меня.
Минар. Да нет!
Жюли. А у меня уже сжалось сердце!
Минар. В нашем положении, видите ли, произошла большая перемена.
Жюли. Вам не удалось уговорить батюшку?
Минар. Ваш отец не сообщал вам о своем положении? А оно ужасно, Жюли, ибо обрекает нас на нищету. Есть мужчины, которым нищета придает энергию, а таких, как я, — вы ведь не знаете моего характера, — она подавляет... Да что говорить! Быть причиной вашего несчастья — нет, лучше смерть!
Жюли. У меня хватит твердости на двоих. Вы не увидите моих слез. К тому же я не буду вам в тягость. Моя живопись приносит мне столько же, сколько вам ваша должность, и, пусть я не богата, ручаюсь, что в нашем уютном гнездышке будет царить достаток.
Минар(в сторону). Только бедные девушки и могут так любить.
Жюли. Что это вы говорите, сударь?
Минар. Вы прекрасны, как никогда... (В сторону.) Она помешалась от любви... Надо положить этому конец... (Вслух.) Но...
Жюли. «Но», Адольф, — слово коварное.
Минар. Ваш отец воззвал к моей чувствительности. Он убедил меня, что любовь — эгоистическая страсть.
Жюли. Со стороны двух человек.
Минар. Даже трех. Он нарисовал мне картину вашей будущей жизни, и я понял, как велика разница между жалким существованием и богатством. Жюли, ведь есть любовь и любовь.
Жюли. Любовь одна.
Минар. Любовь, обрекающая вас на нищету, — безрассудна; любовь, приносящая себя в жертву ради вашего счастья, — героична...
Жюли. Все мое счастье, Адольф, в том, чтобы принадлежать вам.
Минар. Ах, если бы вы слышали, что говорил ваш отец! Он умолял меня отказаться от вас!
Жюли. И вы отказались?
Минар. Пытаюсь, хотел бы, да не могу. Внутренний голос подсказывает мне, что никто не будет меня так любить, как вы...
Жюли. Конечно, сударь, моя любовь... Впрочем, к чему опять говорить о моей любви?
Минар. Уж из одной благодарности я должен принести себя в жертву.
Жюли. Прощайте, прощайте, сударь!
Уходит. Не оборачивается! О боже мой!
Жюли одна, смотрится в зеркало.
Жюли. Красота! Несравненное преимущество, единственное, которое нельзя приобрести за деньги и которое тем не менее пустой призрак, пустой обман, — тебя, красота, недостает мне! О, я знаю это. Я стараюсь заменить тебя ласкою, нежностью, покорностью, бескорыстной преданностью, когда жизнь свою отдаешь, как крупицу ладана на алтарь... И вот все надежды бедной дурнушки разлетелись! Идол, которого я боготворила, в одно мгновение рассыпался в прах. Итак, слова: «Я хороша, я могу очаровать, могу исполнить предначертание женщины, дать счастье и сама насладиться им» — эта опьяняющая мысль, увы, никогда не утешит мое бедное сердце. Мечты рассеялись, все оказалось сном...
