Мне на мгновение чудится, что она не понимает человеческую речь и лишь слепо повторяет мои слова. Шизза тут же опровергает это впечатление.
– Зачем тебе умирать?
Здесь, у черной воды, у подножия скалы, уходящей в небо, мне кажется важным объяснить это самому себе. Сказать вслух.
– Потому что я скован жизнью, мы все скованы, понимаешь? Мир потерял невинность: кто-то придумал гражданские права, и теперь мы вынуждены их учитывать; кто-то создал наркотики, и теперь нельзя представить мир без них; а ведь есть еще буквы, и движущиеся тротуары, и реклама, и брачные контракты... Ты никогда не можешь выбраться наружу, ты всегда должен. Должен вписываться, соответствовать, значить, понимаешь?
– Существовать, - добавляет она.
Я запинаюсь. Ищу в ее лице призрак улыбки, вспоминаю, что шиззы не могут улыбаться.
– Я не хочу соответствовать! - выкрикиваю я. - Я учился, чтобы работать. Я женился, потому что так принято. Я работал, чтобы содержать семью, потому что так решили за меня, понимаешь? Я даже развелся, потому что меня вынудили, а я хотел решать сам. Сам - за себя.
– Тогда ты решил умереть.
Я опускаюсь на выстуженный ветром камень. Острая грань впивается под коленку, и это дарит странное удовольствие.
– Это единственное, что я мог решить...
– Не единственное, - возражает она и умолкает, не считая нужным пояснять.
– Я решил заглянуть за грань! - нахожу я нужное оправдание. - Выйти за рамки. Перестать быть тупой конструкцией, которая работает по программе. Смерть - только дополнительное условие, если бы можно было заглянуть в Чашу и вернуться...
– Ты не пошел бы сюда.
В глубине души я понимаю, что она права.
Скала нависает над нами корявым пальцем с замысловатым папиллярным узором. Говорят, на нее легко подняться, но невозможно спуститься.
Я поднимаюсь, машинально отряхиваю песок со штанин. Ставлю ногу в первую выемку. Шизза наблюдает за мной с безразличием насекомого.
Вертикальная поверхность скалы - как примитивная лестница: достаточно переставлять ноги и руки, поднимаясь по будто специально проделанным в камне ступенькам. Неловким, но вполне сносным.
Но скала чересчур высока! Через два часа медленного подъема я понимаю, что будущее мне не увидеть. Льну к извилистым трещинам. Каждая мышца гудит и требует отдыха; боюсь поднять глаза и увидеть, как много еще осталось до вершины. Я чувствую присутствие шиззы, но боюсь неловко повернуть голову.
Зато говорю взахлеб. Кажется, только слова удерживают меня между землей далеко внизу и неведомой Чашей.
