У входа напряженно стоял человек в гавайской рубахе. Молодой, но уже слегка обрюзгший; редкие вьющиеся волосы прилипли к потному лбу, хмурый упрямый взгляд устремлен вовнутрь.
– Евге-ений? - удивленно протянул оператор в микрофон. - Сколько лет... Заходи, что ли.
Пришедший вдвинулся в крохотную каморку, обогнул заваленный дисками стол, бросил мимолетный взгляд на экраны.
– Н-ну? - оператор добродушно осклабился, став похожим на старого пса. - Как живешь-можешь, легенда?
Женька недовольно дернул плечом. Какая-то неприятная мысль занимала его так сильно, что не оставляла места дружелюбию.
– Нормально.
– Твои как? Жозефина, небось, замужем, сколько ей уже? Людмилу тут видел на днях, мельком - хор-роша! А мы вот как раз позавчера вспоминали...
– Мишель, - угрюмо проронил Женька. - Я бежать хочу. На Европейском.
Оператор запнулся. Окинул полноватую фигуру быстрым взглядом, отметив намечающийся пивной живот, рыхловатость мышц. Наклонил голову, кося блестящим вишневым глазом.
– Ты в своем уме?
Женька куснул губу.
– Мне надо.
Мишель засуетился.
– Ты, это... садись давай, - он смел с кресла ворох цветных буклетов. - Чаю хочешь? Ледяного? Жара такая невозможная, да? Сейчас сообразим чайку.
– Мишель, ты слышал? - в голосе возникла надорванность. - Мне надо бежать.
Оператор махом опустился на вертящийся табурет. Плечи его поникли.
– Жень, Европа через три дня, - осторожно заметил он. - Ты не в форме.
Тот молча уставился в пол.
Оператор вздохнул и потянулся к холодильнику за чаем.
– Ты пойми, ну, смысла же нет, - уговаривал он спустя четверть часа. Женька выдул две банки чаю и слегка расслабился, хотя настороженное выражение не сходило с его лица. - Виртуал твой бегает по категории "полупрофи". Значит, тебе должно капать двести... двести тридцать монет в месяц, так? Стоит ли рисковать, а? Ты ведь когда зафиксировался? Семь лет. А когда совсем бросил?
– Пять лет назад, - хмуро сообщил Женька.
– И до сегодняшнего дня не тренировался, - констатировал Мишель. - Вес набрал... Скорость ресинтеза аденазинтрифосфорной проверял? Ты же на полдистанции свалишься, легенда. Я понимаю, если бы Корейский марафон - он через полгода, или Российский в декабре. Отработал бы Лидьярдовскую методику, трехмесячную, препаратики попил. Что за спешка, в конце концов?
Женька Таран отставил пустую банку и принялся мять короткие пальцы. Глаз он не поднимал.
– Жозефина замуж выходит, - выдавил он, наконец. - За Оффельбайера.
