— Общественный труд облагораживает человека, — поддакнула мать, которая выписывала «Работницу» и «Советские профсоюзы», хотя никогда и нигде не работала: ни за деньги, ни для общества.
― Сама-то я не хочу, а другие не просят, — попыталась оправдаться Победа. — Аркадий говорит, что добровольно мы производим только наслаждения, а все остальное — из-под палки, как и всякий зверь в природе, например, слон.
— Забудь о своем очкарике! — закричал Чугунов.
— Нет, — сказала Победа. — Мне за него замуж идти. Как я могу забыть?
— А вот я сейчас задеру тебе подол и выпорю! — сказал Чугунов.
— Тогда я уйду жить в другое место от такого позора, — ответила Победа
— Дура! — сказал Чугунов.
— Я влюбленная женщина
— Дура! Сопливая набитая дура! Он плебей, а ты — дочь партийного работника
— Он плебей, я дура: мы — ровня, — посчитала Победа — Между прочим, граф Шереметев женился на крепостной Парашке; между прочим, ты — внук рабочего, которым, правда, только гордишься; между прочим, мама вообще не знает, откуда она взялась. А Аркадий трудолюбив, работоспособен и всего добьется. Я верю.
Василий Панкратьевич понял, что дочь надо брать не воплями; а измором и материальными подачками, и сказал:
— Скоро Новый год. Пригласи к нам Кустыма Тракторовича.
— А Карла Дулембу? — спросила Победа
— Я не уверен, что он ортодоксальный марксист, — решил Василий Панкратьевич. — Африканцы любят наряжать Великое учение в дурака: могут быть неприятности.
«Ладно, — подумала Победа, — Кабаева позову, а сама смоюсь к Дулембе».
— Ладно, — сказал Чугунов, — иди к себе, — и подумал, что коммунисты обязаны жить семьями, передавая чистоту учения в наследство.
— Ладно, — сказала мать, — хватит Светлану Климову мучить.
Но Василий Панкратьевич не услышал про измученную кошку, крепко задумавшись. Ему вдруг показалось странным, что можно переименовать город на Волге, а саму реку нельзя. Почему нельзя? Брежневград на Брежнев-реке, как Москва на Москве-реке…
— Все-таки этот папаша — министерская крыса — дождется от меня дворницкой метлы, — сказал он жене в постели. — Ведь предупреждал его по-хорошему!
А Победа от разговора с отцом так соскучилась по Аркадию, который за два месяца не послал даже телеграмму, что накинула шубку и побежала в ночь к Макару Евграфовичу…
— Да, — признался глубокий старик, — получил два письма
— А можно почитать? — спросила Победа, хватая пенсионера за руку.
— Можно забрать себе, если хочется, — сказал Макар Евграфович. — Там есть обратный адрес. Правда, до востребования.
