Рэду показалась интересной статистика доходов и расходов средней семьи. Аналитики подполья советовали обратить на нее наибольшее внимание. Средний горожанин-мужчина получал в месяц четырнадцать тысяч рабсийских гроблей, его жена обычно меньше — около восьми тысяч, ребенок (рабсийских семьях, как правило, один — учащийся или студент) не столько приносил в дом доход, сколько требовал расходов — на питание и образование. Картина месячных расходов этой средней семьи была следующей: на еду тратилось не менее шести тысяч гроблей, на проезд в транспорте (тарифы постоянно росли, обгоняя рост зарплат) — полторы тысячи, за телефон, в том числе сотовый, платили около трех тысяч, на обучение ребенка уходило более двух. А ведь семья зачастую нуждалась и в бытовой технике, и в экстренных расходах — в месяц на это уходило около тысячи. Но ведь это — статистика «среднего класса». Насколько же невыносимо, в таком случае, положение бедняков? Горожане выкручивались из этой ситуации как могли. Те, кто не имел возможности найти дополнительный заработок — постепенно опускались в нищету, были вынуждены отказывать себе во многом. Особенно тяжело приходилось пенсионерам, а ведь это — отцы и матери горожан, в том числе полицейских и военнослужащих! Есть над чем подумать, выстраивая концепцию будущего подполья…
Естественно, подлинная статистка, лежащая перед Рэдом, тщательно скрывалась рабсийскими властями. Все независимые от государства издания и телеканалы были разгромлены или подчинены кликой Медвежутина. Каждое слово, лившееся с экранов и газетных полос, было подлой ложью. Интеллигенция, лишившись любимых газет и телеканалов, но зная толк в чтении между строк, теперь делила сообщения об успехах Медвежутина на десять, а недостатки и беды, вызванные его режимом, мысленно умножала на пятикратный коэффициент.
Преследования, ограничения, взыскания, зажим свободы слова, запрет митингов и демонстраций, всепроникающая полицейская слежка, насаждение средневеково-идиотической рабославной религии, чудовищная коррупция (скрытая за непроницаемой пеленой цензуры, пропускавшей лишь благостные репортажи), затянувшаяся локальная война на горных окраинах, назревание нескольких новых вооруженных конфликтов, хищническое загрязнение среды обитания (депутаты Государственной Дурки, радея об избирателях, разрешили даже ввозить в страну ядерные отходы для захоронения) — все это заставляло каждого мыслящего человека ненавидеть режим Медвежутина и мстить ему чем только можно. Даже многие из журналистов, на словах прославлявших режим, держали за спиной нож, только и ожидая отплатить диктатору за унижение их гражданского достоинства. В такой атмосфере повстанцы без труда черпали для себя резервы. Правда, в первую очередь к ним шла интеллигенция и студенчество. Рабочий класс пока находился в спячке.
