Имеретины угощают меня айраном — кислым молоком — с мамалыгой и чуреками. Перед едой молодой имеретин предлагает каждому деревянный ковш с водой и полотенце, чтобы вымыть руки.
Кислое молоко и мамалыга подаются в больших деревянных чашках, которые, как и ковш, превосходно вырезаны из прочного, словно кость, и почти прозрачного дерева. Едим деревянными ложками чрезвычайно тонкой художественной работы, с изогнутыми, подобно лебединым шеям, длинными ручками. Твердую пищу имеретины берут руками, режут ее кривыми узкими ножами. На лезвиях ножей выбиты клейма — тамги старинных оружейников, а рукояти украшены серебряной и золотой инкрустацией. Вся деревянная посуда изготовлена тут же, на коше. Делает ее один из пастухов — статный человек лет сорока восьми, очень красивый, с большими, опущенными по-запорожски усами и добрыми печальными глазами.
Голова его изящно повязана белым башлыком.
Старый пастух Давид Илларионович хорошо знает русских и грузинских классиков. На память, очень точно он приводит выдержки из Пушкина, Горького, Льва Толстого. Когда речь зашла о предстоящем юбилее Шота Руставели, он достал с некрашеной пихтовой полки томики «Витязя в тигровой шкуре» на грузинском и русском языках и стал читать вслух, сравнивая перевод с оригиналом.
Пастухи приручили молодого оленя. Неподалеку от коша в долбленом корыте стоит подсоленная вода. Каждый вечер, точно тень, из березняка появляется ланчук, подходит к корыту и пьет. Он привык к людям и подпускает их совсем близко.
…Возвращаюсь к лагерю. По ту сторону субальпийского луга высятся обрывистой грядой обнажения известняков: там геологическая партия разведывает шпат. Под вечерним, гаснущим солнцем причудливые изломы известняковых громад принимают самую разнообразную окраску. Розовый, фиолетовый, голубой и синий цвета сменяют друг друга. Сквозь них пробиваются красноватые и золотисто-желтые оттенки. Великолепие этой игры красок и света подчеркивается спокойным фоном окружающих изумрудно-зеленых полян и темной зеленью пихтового леса.
Спускается ночь, тихая, влажная, благоухающая. Внизу, на склоне, где разбиты палатки, слышен неумолкающий говор горного ручья. Ярко вспыхивают в черноте деревьев зелено-голубые искры светляков.
Лагерь собрался у костра. Идет разговор о «золотой» пещере, открытой в горах старым чабаном. Там, говорят, известковые столбы, летучие мыши и богатые жилы белого камня. После беседы Мария Дементьевна читает вслух Некрасова.
