Он даже стихи пытался сочинить, но как ни силился, как ни ломал мозги — ничего не получилось.
Когда у ребят заходит разговор об Отечественной войне, особенно после какого-нибудь интересного фильма, Детеныш непременно упомянет про своего дядю Максима и примется взахлеб рассказывать об его медали «За отвагу», о том, что дядя ушел на фронт добровольцем, сразу же после окончания десятилетки — в 1943 году, что если бы он не погиб, то обязательно стал героем.
Помню как-то раз, кажется, Петька Суриков из восьмого, услышав эти восторженные выкрики Детеныша, засмеялся:
— Ну, опять понесло Снопкова! Чего ты вечно лезешь со своим дядькой? Гляди-ка, нашел героя! Медаль «За отвагу!» Да у других не то что медали — орденов куча и не орут на все село… Заткнулся бы ты со своим Максимом.
Всегда спокойный и смирный, Детеныш вдруг бросился на Петьку с кулаками, и худо пришлось бы тому, если бы не вмешались мы. Нет, при Детеныше о дяде Максиме можно говорить только уважительно, только с восторгом, как это делает сам Детеныш.
И вдруг такое: дяди Максима не оказалось в списках!
В сельсовет мы вошли втроем и сразу же увидели доску с длинными списками, отпечатанными на машинке. Но сколько мы ни искали фамилии Юркиного дяди, так и не нашли. Молча уставились друг на друга: в чем дело?
В это время из кабинета председателя сельсовета вышел Ракурс. Детеныш обрадованно бросился к нему.
— Аркадий Львович, а моего дяди в списках нет, наверное, пропустили?
Ракурс приостановился.
— Как фамилия?
— Петушков. Максим Тимофеевич.
Ракурс открыл портфель, вынул оттуда стопку бумажек, перебрал их, потом, заглянув в небольшой блокнотик, сказал спокойно:
— Петушков?.. Эту фамилию мы пока воздержались ставить в списки!
— Почему?! — чуть ли не в один голос спросили мы. А Детеныш добавил: — Ведь он погиб. В сорок четвертом году. В июне. У нас сообщение есть.
Ракурс поправил очки, оглядел нас поочередно, сказал сочувственно:
— Я знаю… Только там говорится: не погиб, не пал смертью храбрых, а пропал без вести. Понимаете: пропал! А что такое — пропал? Вы мне это можете объяснить?
Мы не могли. Но в словах и в тоне Аркадия Львовича послышалось что-то несправедливое и скверное.
Я сказал:
— Он хорошо воевал. У него медаль «За отвагу».
Аркадий Львович ответил неопределенно:
— Всякое бывало… — и добавил успокаивающе: — Мы постараемся еще кое-что уточнить… И вышел.
Мы стояли, как оглушенные. Детеныш шевельнулся первым:
— Вы поняли, о чем он думает?
