— Ну как? — спросил он, разглядывая меня.
— Худо. Не жалел, гад, ботинок… Садись. — Я отодвинулся, освобождая место.
Но Карасин не сел, произнес неожиданное:
— Слышь, Брыська, ты на меня не будешь обижаться?
— Здоров были! Это за что? За вчерашнее добро, что ли?
— Да нет… другое… Говорить не хочется… — Карасин по привычке оглянулся по сторонам, словно боясь, что кто-то еще услышит, сказал виновато:
— Ты только не очень… В общем эти, ну как их, экспонаты, что ты нашел в кургане, — мы подсунули…
Если бы меня трахнуло поленом по голове, я, пожалуй, был бы не так ошарашен.
— Врешь?! — еще не веря в такую подлость, выкрикнул я.
— Точно. Клюня придумал. Когда он рассказал нам про Желтый курган, про сокровища и что ты хочешь добыть их. Игорь с Толяном здорово развеселились, хохотали и придумывали всякие шутки. Игорь сказал: «В вашей дыре до того скучно, что и Брыська со своими глупыми раскопками — развлечение. Пусть копает на здоровье. Когда доберется до захоронения — придем мы и поможем». Я тогда еще спросил Игоря, чего, мол, тогда помогать, если Брыська сам все раскопает. Игорь поморщился, ты знаешь как, потом сказал: «Ты, однако, непроходимо туп, Карасин. Поможем собрать ценности, если они там окажутся. Теперь ясно?» Клюня тут и придумал эти «экспонаты». Сказал: «Брыська будет быстрее копать. Они его воодушевят. Я его знаю».
Я слушал Альку, молчал, а у самого кулаки сжимались от обиды и злости: что придумали! А Карасин, между тем, продолжал:
— Кринку Клюня у бабки Никульшихи упер. (Ну точно, подумал я.) Мы разбили ее и закопали в кургане. А бересту Толян добыл. У кого-то из туеска выдрал. Игорь взял ее с собой, чтобы Колька что-нибудь написал на ней старинными буквами да позаковыристей. Тот и постарался. Здорово получилось, просто как по-настоящему. Верно ведь?..
Я спросил сдержанно:
— Ты хоть знаешь, что там написано?
Алька отмахнулся презрительно:
— А, ерунда, наверное, какая-нибудь… — И неожиданно прыснул: — Ну и смехота была.
— Что за смехота?
— Да как ты склеивал кринку, а потом носился с той грязной берестой. Мы с Клюней прямо животы надорвали.
Так вот кто за мной подглядывал тогда! А я-то думал, что мне показалось. Веселились, животы надрывали…
— Все у тебя?
— Все! — повеселел Карасин.
— Эх, и сволочи же вы!..
Карасин обидчиво выкрикнул:
— Я-то при чем? А?! Ведь не я все это выдумал.
— Ладно, — сказал я. — Не ты, так не ты… Слышь, Алька, иди домой, мне что-то нехорошо.
Алька кивнул и быстренько ушел. А я стоял, бездумно глядя на калитку. Мне еще никогда не было так тяжело, так обидно, как сейчас.
