— И правда, жаль, — прошептал он, поправляя ремень безопасности.
— Вы что-то сказали, нахттотер? — обернувшись, спросила Рэйлен.
— Нет, — кратко отозвался он и приказал, обращаясь к сидящему за рулем Арлекину: — Сверни. Впереди район, принадлежащий Лигаментиа. Ни к чему злить миражи.
Испанец послушно покинул проспект, но перед глазами Миклоша все еще стоял возвышающийся над городом огромный бледный гриб. Края его шляпки фосфоресцировали ядовито-голубым, а над ножкой летали какие-то кобальтовые твари. Судя по расстоянию, можно было предположить, что размером они с упитанного слона.
— У детей Лигамента безвозвратно съехала крыша, — посетовал господин Бальза. — Люди совсем ослепли, раз не видят, что творится у них под носом!
— Они вообще мало что замечают, нахттотер, — неожиданно для Миклоша внесла свое замечание Рэйлен. — Примитивные существа, способны видеть лишь примитивные вещи. Они не в состоянии заглянуть за границу реальности, чтобы рассмотреть истину.
— Кто это сказал? — заинтересовался Миклош.
— Я… — смутилась Рэйлен.
Господин Бальза с иронией улыбнулся, помолчал и поинтересовался:
— А ты не думала над тем, что мы тоже видим отнюдь не все? И также, как овцы, не способны познать истину? Другую, непонятную для нас и нашего разума.
— Думала, нахттотер, — нахмурилась девушка. — Вы хотите сказать, что существуют те, кто выше нас?
— Как теория, — сказал рыцарь ночи, едва заметно пожимая плечами. — Гипотетически это возможно. Но не более того. На наше с тобой счастье, Цыпленок, мы одни во вселенной, иначе в этой жизни не было бы ничего приятного. Знать, что есть те, кто охотится на тебя… несколько обременительно и не слишком удобно для хорошего настроения.
Рэйлен поежилась, и он издал чуть слышный смешок, повозился, устраиваясь удобнее, затем почти сразу же стал серьезным:
— Что-нибудь еще узнала? Почему они сцепились? Зачем колдуны вмешались? Каковы потери?
— Неизвестно, нахттотер. Об этом не пишут. На вопросы — не отвечают. Все словно языки проглотили.
— Все-таки пустая штука — твой интернет. Никогда не найдешь то, что действительно нужно, — проворчал Миклош. — Останови.
Он дождался, когда испанец распахнет перед ним дверь, вылез на улицу, отряхнул брюки и только тогда взглянул на «шофера»:
— Как твое имя?
— Арлекин, нахттотер.
Бальза посмотрел на уроженца Бадахоса с некоторым раздражением:
— Я говорю о настоящем имени, а не об очередной собачьей кличке, что дает тебе Норико.
— Простите, нахттотер, но я его никогда не знал. В прошлой жизни все называли меня Арлекином.
