– Куда ты провалился? Я думала, ты в туалете.
– Дюймовочка, черт тебя побери, не делай больше так, ладно?
– Чего?
– Не зажимай мне нос, когда я сплю. Терпеть этого не могу.
– Хорошо, только не сердись.
– Ладно, только так больше не делай. Я славно уснул, а ты перекрываешь мне кислород. Знаешь, какой это облом?
Я развернул машину, и Дюймовочка, нахмурившись, забралась на пассажирское сиденье. Теперь она строила из себя обиженную, чтобы загладить неловкость.
– Что, поехали? – спросила она.
– Сколько времени?
– Второй час.
– Второй? Сколько же ты трепалась со своими дружками?
– Да не знаю. Я думала, что ты пошел в туалет и скоро вернешься.
– Я сказал, что буду ждать в машине, просто дело в том, что, когда тебе чего-то не хочется, ты притворяешься, что не слышишь.
Она ничего не ответила. Вид у нее по-прежнему был насупленный. Я попробовал заговорить примиряющим тоном.
– Давай, включи кондиционер.
– Включай сам, дон Совершенство. Не знаю, где он.
– Черт, Дюймовочка, не будь такой злюкой. Видишь картинку? Красная – обогрев, синяя – кондиционер.
– Вот ты и нажимай. Хотела бы посмотреть, как ты ищешь эти кнопки, когда мы мчались по шоссе, как ракета.
– Ты сама сейчас взорвешься, как ракета. Валяй, поставь музыку. Сама найдешь кнопку, Лился моя Белоснежная, или мне поискать?
Дюймовочка развернулась и стукнула меня по плечу: вот тебе.
Хороший знак.
Я тронулся с места, и, сделав разворот, мы медленно покатили по Национальному шоссе. Дюймовочка просмотрела содержимое коробки с дисками и вытащила сборник хитов Дины Вашингтон. «Mad about the boy»[20] окончательно растопил лед, и мы разговорились.
– Кто это были такие?
– Тони и Хисела? С ней мы вместе учились. Ты их не знаешь.
Не переходя за сто двадцать, мы ехали в сторону Барселоны, Дюймовочка подробно рассказывала мне про свои отношения с Хиселой, я слушал без особого интереса, а Дина Вашингтон делала все возможное, чтобы создавать шикарный фок. Подъезжая к дому, я свернул на Никарагуа и на минутку остановился в двойном ряду напротив офиса банка на Травесере. Настал новый деловой день; я не знал, имеет ли какие-либо ограничения карточка моего Неподражаемого Брата, но если несколько часов назад она, не пикнув, выдала мне сто банкнот, то и сейчас ничто не мешало выудить еще сто.
Все прошло хорошо. Дюймовочка вытаращила глаза, увидев столько бумажек.
– Зачем тебе сразу столько денег?
– Вижу, что история паренька из Омахи ничему тебя не научила, Лилея.
