Йохан понимал, что она права, и ярость его погасла так же быстро, как и вспыхнула. Так уж выходило, что иногда ему становилось чертовски больно, когда Линда говорила о своей семье, потому что это напоминало ему о том, что он сам потерял. Он никогда не решался сказать ей это, но часто думал, что, называя вещи своими именами, Линда показывала себя очень неблагодарной. У нее и ее семьи было все, а у семьи Йохана не было ни черта. Какая же, к едрене-фене, тут справедливость?
Одновременно он все ей прощал: так, как Линду, настолько горячо, Йохан никогда никого не любил. Даже когда он просто глядел на нее, лежащую рядом с ним, у него внутри все переворачивалось. Иногда он просто не верил, что все это происходит на самом деле, что такой ангел, как Линда, слетел с небес и коснулся его. Но он считал за лучшее не думать об этом, не тратить силы и энергию, пытаясь объяснить свою удачу. Вместо этого он сознательно закрывал глаза, старался не заглядывать в будущее и наслаждался настоящим. Йохан притянул ее поближе к себе и зажмурился, вдыхая запах ее волос. Он расстегнул верхнюю пуговицу на ее джинсах, но она остановила его:
— Я не могу, у меня месячные. Давай лучше я…
Она расстегнула его брюки и перевернула Йохана на спину. Зажмуренные от удовольствия глаза Йохана увидели рай.
Прошел всего лишь один день с тех пор, как они нашли мертвую женщину, но Патрик изнывал от нетерпения. Он думал, что где-то кто-то сидит и ломает голову, где она. Тревожится, думает, мысли кружатся вокруг одного и того же, становясь все более и более мрачными и отчаянными. И самое худшее во всем этом — что самые ужасные подозрения оказываются правдой. Наверное, сейчас Патрик больше всех на свете хотел узнать имя погибшей. Тогда бы он смог разыскать тех, кто ее любил, и сказать им правду. Нет ничего хуже, чем неизвестность, — неизвестность и неопределенность даже хуже самой смерти. Ведь и горевать можно начать только после того, как узнаешь, о чем надо горевать. Это будет совсем нелегко — стать тем, кто принесет горестную весть, это огромная ответственность и долг, которые Патрик уже мысленно взвалил себе на плечи. Но он знал, что это очень важная часть его работы. Облегчить боль и утешить, но в первую очередь выяснить, что случилось с той, кого они любили.
То, что вчера Мартин совершенно безрезультатно обзвонил полицейские участки, тут же сделало задачу идентификации убитой сложнее в десятки раз. Нигде в округе не заявляли о пропаже кого-нибудь похожего: это означало, что придется объявлять розыск по всей Швеции, а может быть, даже и за границей — задача, которая на секунду показалась совершенно невыполнимой. Но Патрик заставил себя выбросить эту мысль из головы. Сейчас он был единственным заступником убитой женщины и чувствовал себя ответственным перед ней.
