Мелькнула пола полушубка. «Неужели Ирина? Но она же в Куйбышеве». Так бывает: думаешь, вызываешь в памяти дорогой образ, и начинает казаться, что человек где-то рядом, около. А это просто чувство твое преодолело разлуку и на миг приблизило дорогое лицо,
Григорий выбил чек, отошел от кассы, ища, куда бы пристроиться.
— Сюда, сюда, мастер! — махнула ему Люда Сенцова.
Он подошел, присел на свободный стул, сдвинул в сторону тарелки. Люда подвинула ему ложку и вилку.
Она сидела прямая, улыбчивая, жизнерадостная и кивала знакомым.
...После обеда Григорий обошел еще две бригады землекопов и направился к каменщикам.
Раствор они возили на тачках. Подъемником поднимали его наверх. Около строительных лесов, пересыпанная снегом, громоздилась гряда кирпича, а наверху, на лесах, постукивая подшитым валенком о валенок, сидела девушка в полушубке.
— Здравствуйте! Вы к нам?! — обрадованно крикнула она и расплылась в улыбке. Григорий приближался, и улыбка становилась все шире, тянула к себе.
«Чего ей надо?» — преодолевая смущение, думал он, подымаясь по деревянной лестнице.
— К вам! — он хотел мельком окинуть ее лицо, но большие, будто разрешающие что-то глаза задержали его внимание и поразили: не спутала ли она его с кем-нибудь?
Она неотрывно смотрела ему в глаза своими, казалось, все расширяющимися синими глазами и говорила весело:
— К нам?! Это хорошо! Почаще приходите, а то мы тут браку понаделаем! — оборвала смех, и губы ее так призывно дрогнули, что он почувствовал в себе желание поцеловать ее.
— Шов, говорю, шов у вас неважный! — он с усилием перевел глаза на неровный шов.
Она ничуть не смутилась.
— Да что вы? — и опять рассмеялась, и еще красивее стали ее яркие губы.
— Не что вы, а кладка отвратительная! — стараясь сбить ее с непозволительного тона, зло отрезал он.
Улыбки она не спрятала, глаз не погасила, придвинулась ближе:
— Ну что же, если лучше можете, покажите, поучусь с удовольствием!
«Что? А что, если, правда, придется класть кладку? — похолодел он. — Работы много переделал, а вот делать каменную кладку ни разу не довелось».
— Как вас зовут? — вдруг спросила она.
— Григорий Николаевич!
— Так вот, Григорий Николаевич, — ясно и четко, слишком четко выговаривая «Григорий» и скользнув по «Николаевичу», словно для виду уступая условностям, проговорила она размеренно. — Я здесь каменщик молодой, неопытный. Покажите мне, как угол завести.
«Вот так с первого раза и опозоришься! Как теперь выпутаться?» — подумал Григорий и, в свою очередь, спросил:
