Так вот, я полагаю, что это высказывание относится не к лету 1929 г., когда напористо, с разгону писалась первая часть, и не к осени 1930 г., когда почти набело переписывался роман, а к зиме 1929/30 г. Вооружимся этим предположением и, не боясь вносить уточнения в свидетельства авторов, пересмотрим факты.
Рабочие записи Ильфа по фотографии сохранились. Они датированы январем, февралем и мартом. Это 1930 год. По-видимому, в октябре — декабре 1929 г. Ильф фотографией еще не увлекался. Писатели над чем-то работали, и этим «чем-то» могла быть только вторая часть романа. Работа над ней, должно быть, подвигалась уже не так споро, как над первой.
Вот набросок, который я считаю наиболее ранним для этого периода («Дело № 2», л. 3). Он, вероятно, сделан почти сразу же по возвращении Ильфа и Петрова из Гагр в Москву. Озаглавлен он так: «План „Великого комбинатора“. Часть 1». Но только первые восемь пунктов представляют собой план части первой[39]. С пункта же девятого, с очень приблизительным делением на главы и без деления на части, идет изложение дальнейшего содержания: «Бендер и Балаганов по приезде в Одессу идут в консультацию (подразумевается юридическая консультация. — Л. Я.), попадают на чистку. Чистится ангельский гражданин. Оказывается — Корейко…»
Вчитываясь в план, можно увидеть, как с трудом, «медленно и упорно», придумывался сюжет. Вот сатирики делают записи об осаде, которую начал «великий комбинатор» против подпольного миллионера: «Игра в Шерлока Холмса. Посещение квартиры Корейко в его отсутствие. Игра в открытую. Война объявлена. Корейко одалживает у Остапа 3 рубля».
Потом все это вычеркивается, потому что не решено еще, как появится в романе Зося и какую роль надлежит отвести ей: «В контору нанимается Зося Синицкая (подразумевается контора „Рога и Копыта“. — Л. Я.). Она удивлена бессмысленностью работы в конторе… Зося знакомит Остапа с Корейко». Как все это еще далеко от окончательного сюжета «Золотого теленка»!
Не вместе с Корейко, а значительно позже появляется в плане «учреждение» (все-таки охота за подпольным миллионером не может не привести Остапа в учреждение). Намечаются, еще очень приблизительно, сатирические типы служащих: «липовый общественный работник» (будущий Скумбриевич), «человек с резиновыми факсимиле» (будущий Полыхаев). Вероятно, в Васисуалия Лоханкина воплотится «интеллигент — царь природы». Некоторые записи говорят о намерении включить сатирический материал, уже известный по рассказам Ильфа и Петрова «Гелиотроп» и «Двойная жизнь Портищева». Будущий роман явно поглощает замысел «Летучего голландца».
