Лейтенант Пасульский заглянул в записи, снял очки и постучал ими по блокноту.
— Тут еще важные подробности.
И он рассказал, как однажды, когда Павел еще был на курсах, к Ирине зашел Иван Дереш, отбывавший наказание вместе с Дмитрием. Посмотрел на Митю. «Настоящий Дмитрий. Хе-хе-хе-е». — «А я Митя», — не понял малыш. Дереш отослал мальчика гулять: «Мне нужно с мамой поговорить». И сказал Ирине, что Дмитрия убили — бежал из-под стражи. «Но вы о нем не жалейте. Он собирался бросить вас после возвращения. Не верите? — Потянул носом воздух, будто принюхивался. — Не любил он вас. Сам как-то признался мне на досуге. Хе-хе-хе-е...»
Ирина накрыла разметавшуюся во сне Марьяну и предложила Дерешу сесть.
«Я уже знаю, что Дмитрия убили во время побега. Сначала не верила. Но от мужа не было писем, срок — три года — прошел, а он домой не вернулся. И я поверила. Да вот и вы подтверждаете...»
«Царство ему небесное. Хе-хе-хе-е...»
Иван Дереш сплюнул и ушел. Радостный, как ребенок. Ирине до самого вечера слышалось это «хе-хе-хе-е...». И чего смеялся? Над кем? Чему радовался? Так и не поняла...
Как-то Кривенко вернулся домой пьяный. Дети спали. Павел схватил Ирину за руку, дернул к себе, потащил в другую комнату: «Он, Балагур, ночевал тут? Что у вас было?..»
Заплакала Марьянка. Ирина вырвалась, побежала к дочери. «Противно. Обидно. За что обижает?»
До утра перебирала свое житье-бытье. Встала измученная. И удивилась: «Где же Павел? Как это я не услышала, когда вышел? И куда пошел?» И сказала себе: «Хорошо, что ушел».
Настоящее утро еще не наступило — сумерки, смешанные с туманом, цеплялись за деревья, волочились над укрытой росой землею, а Ирина уже крутила ворот колодца. Сзади звякнуло пустое ведро. Фитевка. С тех пор, как Ирина перешла к Павлу, бывшая хозяйка избегала встреч с нею. А тут сошлись с глазу на глаз.
«Так где же ваш сын с невесткой?» — вырвалось у Ирины.
Фитевка вытерла о фартук руки. Ее сморщенные губы дернулись. Отступила на шаг в сторону, уступая дорогу, и сказала:
«Виновна я, Ирина. Прости. Соблазнилась возком дров. Скажу тебе правду. Павел уговорил: выгонишь, дров привезу... И деньги обещал. Дура я баба...»
В хату Ирина вбежала без ведер. Упала на кровать. Дети расплакались. Едва утихомирила. И внезапно все стало Ирине ненавистно. Она прижимала, голубила детей: «Милые мои лебедята». Потом успокоилась, вытерла слезы и туго завязала косынку на голове.
«Вот что, Митя, — сказала сыну, — ты играй с сестренкой, а я сейчас...»
