Выскочил из кустов — и оцепенел. На конях ехали солдаты, внимательно глядя по сторонам. «Началось!» Лег на землю и пополз в кусты. Пока кони пили, солдаты переговаривались: «Далеко удрать не успел». — «Кто знает». — «Его же ночь застигла». — «Может, и не удрал — медведи разорвали». — «Следы должны остаться». — «И то правда...»
«Нужно менять курс», — решил Дмитрий, как только конники двинулись в направлении Тынявки, и взял левее. Шел медленно и осторожно. («Еще шаг-другой — и попался бы».) О побеге уже, конечно, поставили в известность дружинников в окрестных селах и хуторах, на буровых и лесосеках. Нужно быть внимательным: вперед идти, а назад оглядываться.
Выбравшись наконец из чащобы на поляну, Дмитрий глянул на солнце. Оно уже катилось по краю неба. Ускорил шаг. Пробирался узкой стежкой между березами и осинами, оплетенными колючим можжевельником.
— Драсьте!
Остановился как вкопанный. Молодой человек в темно-зеленом костюме с блестящими металлическими листочками на петлицах и ружьем на плече, казалось, упал с неба. Балагур хотел юркнуть в кусты. Мысль: «Вызову подозрение», — остановила. Какой-то миг всматривался в обветренное лицо якута, потом улыбнулся, словно обрадовался случайной встрече:
— Здрасьте!
— Вай-вай, откуда?
— Геолог, — сказал Балагур и для большей убедительности рассказал, как в маршруте заблудился в тайге.
Незнакомец, в свой черед, стал объяснять, что повело его в дорогу. Он шел в лесную чащу, чтобы добыть кабаргу, взять у нее мускус и сделать лекарство для матери. «Оно поставит меня на ноги», — говорила мать. Она так верила в чудодейственную силу лекарства, что упросила сына прямо среди ночи отправиться в тайгу за мускусом.
— Меня зовут Байбал Болодюмарович, а тебя? — спросил якут.
— Гаврила Гаврилович, а по-вашему Хабириилла Хабирииллович.
— А я по-русски Павел Владимирович.
— Понимаю, Байбал Болодюмарович.
Разожгли костер, нажарили мяса.
— Вай-вай, — печально заговорил Байбал Болодюмарович. — Что ты нашел тайга, геолог?
— До золота не добрался, а на алмазы наткнулся.
— Покажи.
— Образцы понесли товарищи. У меня нога повреждена. Едва вот двигаюсь. Ослаб...
— Ладно, Хабириилла, — сказал Байбал. — Будем в путь.
«Хабириилла. Гаврила. Гав-рила... Чужое имя. А я от роду Дмитрий, тот, кто обрабатывает землю, хлебороб — должен на него отзываться. У меня же и сынок Митя. Увижусь ли с ним?»
От погашенного костра якут повел Дмитрия через крутую гору. Мурлыкал мелодию незнакомой песенки, с лисьей сноровкой пробирался сквозь можжевельник, перепрыгивал колоды, не забывал и оглядываться.
