— Вы точно рассчитали! Нина любила Яроша, на которого вы так хитроумно возводили поклеп, и, поверив в то, что случилось несчастье, прибежала. Вы сказали, что случайно оказались свидетелем аварии, и повезли девушку за высоковольтную подстанцию, на двенадцатый километр. В безлюдное место за Русалочьей скалой. Была ночь, но Нина не боялась. Не боялась вас, хорошо известного ей дяди Виталия, который даже на работу ее устраивал. Она думала о Яроше и, наверное, умоляла вас поторопиться. И тут вы...
Квач побледнел. Пенсне запотело. Он протер стекла пальцами, забыв о зажатом в кулаке носовом платке, обернулся к Котову:
— Я требую защитить меня от инсинуаций со стороны вашего коллеги. Я буду жаловаться!.. В конце концов я устал, прошу прекратить допрос.
Ремез переглянулся с Котовым и нажал на кнопку.
— Уведите арестованного! — приказал он конвойному.
Котов принялся перематывать пленку.
— Что скажешь о допросе? — спросил Ремез.
— По-моему, все идет нормально. Барыкин сможет подтвердить, что Квач брал лодку именно в ночь на двадцать пятое?
— Никаких сомнений! Дежурить должен был другой сторож. Они там посменно. А у того был день рождения, попросил подменить. Барыкин клянется, что все точно.
Позвонил Журавко:
— Квач у вас?
— Попросил прервать допрос. Все идет по плану, Сергей Антонович. Начали с Сосновской.
— Крутит?
— Да уж...
— Мы с Бондарем зайдем, как договорились, дай знать. Маркову я сказал, что завтра ты передашь ему «шерстянников». Генерал так распорядился.
— Наш полковник в хорошем настроении, — сказал Ремез Котову, положив трубку.
После обеда Ремез зашел к следователю Иванцову, которого тоже подключили к работе. Иванцов сидел, обхватив голову руками.
— Георгий Степанович, — взмолился он, — ради бога, освободи меня от этого Локотуна. Ежедневно требует следователя, мелет всякий вздор. Ты ему про Фому — он про Ерему. Сегодня принялся анекдоты рассказывать, да все о сумасшедших. Слушай, а может, он — ку-ку? Может, показать его психиатру?
— Можно и показать. А только, Петро, Локотун здоровей нас с тобой, вместе взятых. Хитрит. Мол, прикинусь дурачком — глядишь, поезд проскочит мимо... Не грусти, завтра Марков впрягается, а мы пойдем в пристяжке.
— Что Квач?
— Потом, Петро, потом. Я побежал.
Они снова сидели втроем: Котов, Ремез и Квач, равнодушный, спокойный, словно и не было утреннего допроса.
— Продолжим разговор, гражданин Квач, — сказал Котов, включая магнитофон. — Следствие интересует еще одна ночь, недавняя. Надеюсь, на этот раз память не подведет вас. Где вы были в ночь с 21 на 22 июня?
