В общении с прессой барышня-режиссёр, или, если угодно, miss-director, предпочитает тот же самый проверенный метод. То есть в ответ на каждый заданный журналистами вопрос прежде всего матерится. Причём без всякой видимой необходимости, но с подкупающей убеждённостью. То есть не автоматически, а вполне осознанно, чтобы лишний раз продемонстрировать упомянутый фирменный стиль. Смешно же в конце концов, если киношница с кольцами в носу и в губе станет изъясняться традиционно осмысленным образом!
Журналистов, похоже, такой, с позволения сказать, дискурс поначалу несколько напрягал, но, пообвыкшись, они стали получать от него явное удовольствие. Которое ощущается даже в том, как напечатаны эти немудрящие слова на роскошной финской бумаге. И весьма соответствует той радости, какую явно испытывает юное кинематографическое дарование, навязывая честному народу свои отвязанные манеры вкупе с таким же мировоззрением.
Среди колумнистов гламурного «магазина» рядового интеллектуала или мыслителя, понятно, не встретишь. В основном мастера рублёвской школы. Например, светская авторша, чьи портреты вместо Толстого и Достоевского украшают витрины книжных магазинов. Латунным кольцам в носу она, естественно, предпочитает драгоценные на холёных пальцах. Её главная творческая миссия – приобщать женскую публику к идеалам нового русского света – матерной выразительности вроде бы не требует, даже в популярном ныне английском эквиваленте. Так что прямого сквернословия в её «эссе» не встретишь, однако в интонации, в подборе слов, в манере развязно ёрничать и острить сквозит всё та же самодовольная вульгарность, как-то не очень соответствующая облику дамы, привычной к тонной атмосфере дорогих ресторанов и бутиков всемирных брендов. С чего это потянуло великосветскую даму на такую плебейскую развязность? Уж не в том ли дело, что младобуржуазная наша культура именно в силу своей нуворишской молодости всё ещё ощущает органическое родство с рыночной пошлостью, причём рыночной в самом прямом смысле слова, неотделимой от лотков, ларьков, киосков из сварного железа и нависшего над ними приблатнённого речитатива русского шансона?
Отбросив глянцевую макулатуру, ищу отрады в традиционном литературном журнале. И вновь известное женское имя, на этот раз писательницы, мне лично хорошо знакомой и литературное своё призвание давно подтвердившей. Чего угодно готов от неё ждать – юмора, задора, подковырок, даже обаятельного злоязычия, но в глаза, как назло, затмевая все художественные потуги, лезет настойчивое похабство, какое-то неестественное для культурной женщины стремление выразиться позабористее, поплощаднее, побеспардоннее.
