– Хочешь услышать остальное?
– Не кури здесь, – говорит Мэдди. – Плохо для патронов.
– Над чем работаешь?
Мэдди поднимает жестяной футбольный мяч из контурного манипулятора. – Синдикатная бомба. Выдирает подтекст из любого положения, где её дёрнут. Лишает происходящее смысла примерно на три часа.
– Надо её пускать издали.
– Нет, не надо, если возьмёшь с собой вот это. – Она протягивает руку, кулак сжат.
– И что это?
Она разжимает кулак, ладонью вверх – там ничего нет.
– Ничего нет, солнышко.
– Просто при условии, что ты знаешь.
Они выходят в гостиную, где Тэффи стряпает обоим заморозку. Мэдди у открытого окна, её волосы развеваются, как дым. Тэффи протягивает ей стакан и просто разглядывает её, её аура пульсирует, как северный ветер.
– Склонись, и я возбуждён, детка. Одно слово – и я исцелён.
Она его не слышит. Она впилась взглядом в ночь. Крошечные выстрелы, как петарды, эхом отдаются с другой стороны Треугольника.
– Люблю этот город. Столько пуль между людьми – как в игре «соедини точки», знаешь? Всё связано друг с другом свинцом.
– Напомни только, почему это – добродетель, солнышко.
– Потому что когда столько людей сообща делают одно и то же, можно резко дёрнуть, как смыв в туалете, и вернуться к тому, что действительно важно.
– Типа того.
– Иди сюда.
Полуэгоистичный «Убедитель» Нады Нека – ранняя импульсная сетка, модифицированная из чешской «М61». Он забирает пробу его намерения через руко-ять и помещает её в сердце каждой вылетающей пульки в форме концентрированной этерической молекулы. В эпоху раннего восторга от огня-по-проводам этот метод воспринимали как более прямой способ самовыражения. «Разрешите войти?» – думает он, спуская курок, и дверь в офис Атома разлетается вдребезги.
Единственный звук в темноте – бульканье воды. Четыре капюшона вошли в шквал наклонных шляп и осмотрительно промедлили секунду. – В комнате отрицательно, Нек, – предупреждает Минитмен. – Что-то не так.
– Не нравица мне звучок, как они булькают, – говорит Бычье Сердце, и комната взрывается крикам и звоном летящего стекла. Минитмен палит во тьму напропалую, пламя из ствола подсвечивает его панику и вер тящийся, смутный силуэт Бычьего Сердца, что-то вцепилось ему в лицо. Фигуры танцуют в стробоскопе выстрелов, как рейверы в аду. Всё размыто, голоса выражают то, что не видно, не распознается обладателями голосов.
Потом разлетается окно, и реальность словно начинает вытекать, сортируясь в воздухе. Нада Нек подходит и смотрит вниз на тротуар. Там Бычье Сердце, содержимое его черепа переместилось на бетон, и рядом бьётся жирная рыба размером с руку качка.
