* * *
— Больше полутора тысяч корней.
— Сколько-сколько? — Гришка даже присвистнул от удивления.
— Повторяю для особо непонятливых: при такой мощности у меня получилась система из черт знает, какого количества уравнений, где положительных корней ненамного меньше двух тысяч, — Гольдштейн еще вчера понял, что справиться с последними формулами он сам в одиночку никогда не сможет. Здесь нужны десятки, если не сотни математиков с соответствующими вычислительными мощностями.
— Нам придется на ощупь подбирать конфигурацию полей, чтобы найти хотя бы один из возможных вариантов решения. Нащупаем, там уже уточнить можно будет буквально за десять минут.
— Как же, нащупаешь. Почти три десятка переменных и триллионы их возможных комбинаций. Это, Витя, называется метод научного тыка, — энтузиазм Григория падал прямо на глазах, — а как ты определишь, что хотя бы близко к удачному варианту конфигурации подобрался? Каждый раз тыкать в пробой этот блин от штанги?
— Есть способ. Я всю ночь думал. Можно вообще ничего туда не вставлять. Настраиваем координаты прокола, ну, скажем, на десять метров. Там в фокусе помещаем антенную решетку любого из наших имеющихся аппаратов информационного пробоя. Берем один из возможных вариантов конфигурации полей, запускаем физический пробой и затем включаем информационный. Если оказываемся относительно близко к нужной нам комбинации, то получаем хоть какой-то резонанс, — глаза у Гольдштейна после бессонной ночи были красные.
— А ты пробовал так на существующих информационниках? — Гришка задал этот вопрос как-то отстраненно. Видно было, что одновременно он о чем-то напряженно думает.
— Нет. А зачем? — удивился физик. — И так ведь понятно, что будет работать.
— Как это, зачем? — глаза парня по-прежнему были затуманены. — Это же связь.
— Чего с чем? — не понял Виктор.
— Мгновенная связь без ограничения по скорости света, как у тахионных полей, — парень, похоже, опомнился и встряхнулся, — давай прямо сейчас проверим?
Гольдштейн почесал затылок и уважительно посмотрел на Григория.
— С этой точки зрения на пробой я почему-то даже не подумал взглянуть. Если мы когда-нибудь сможем обнародовать открытие, то за данное решение Нобелевка будет твоя, мой юный друг.
Гришка немедленно расцвел во всю свою веснушчатую мордаху.
* * *
— Коля, зачем? У нас и так полно работы, а тут еще эти твои игрушки, — Гольдштейн говорил очень недовольным голосом, но термин «дисциплина» ему был все-таки знаком.
