Деморализованная тем, что в нее стреляют со всех сторон, армия Самсонова при виде танков просто побежала. И если северная ее часть еще имела слабое подобие управляемости и отступала в Прибалтику с сохранением хоть какого-то порядка, то оказавшаяся к югу от направления танкового удара просто перестала существовать как организованная сила. Правда, с одним исключением…
Второй отдельный самоходно-артиллерийский дивизион состоял из двадцати четырех «Диарей» и дислоцировался как раз на направлении главного удара. Несмотря на потерю связи с командованием, исчезновение приданной дивизиону пехоты и ночное нападение поляков, при отражении которого погибла почти половина личного состава, командир сумел сохранить свою часть как боевую единицу. Подорвав неисправные и неукомплектованные экипажами самоходки, на оставшихся десяти дивизион занял позицию в километре с небольшим от дороги, по которой двигались «медиумы». Причем позиция эта была отделена от дороги оврагом, кое-где с заболоченным дном, а на ней самой рос довольно густой кустарник. И почти на сутки, пока не кончились снаряды, дивизион прекратил всякое движение противника по обстреливаемому участку.
Два ствола позволяли «Диарее» вести прицельный огонь с больших дистанций — первый выстрел пристрелочный, второй в борт. При таком попадании «Виккерс» загорался гарантировано, а иногда и взрывался. Развернувшиеся же лобовой броней к самоходкам танки этим начисто перегораживали дорогу, превращая находившиеся там машины в идеальные мишени. Впрочем, при удачном попадании трехдюймовый бронебойный снаряд брал «медиума» и в лоб.
Через сутки, слив солярку в четыре остававшиеся исправными машины, остатки дивизиона уже почти без снарядов произвели сорокакилометровый рейд по тылам противника и прорвались в удерживаемый японцами Брест.
«Срочно в печать», — сделал я пометку на донесении о боевом пути второго дивизиона.
Подобная ситуация не выходила за рамки наших планов — правда, там она предполагалась только через две-три недели военных действий. Однако мой указ был уже готов, и теперь я отправил его для обнародования в газетах, передачи по радио и сброса в виде листовок на временно оккупированную территорию. В этом указе с некоторой даже скорбью отмечалась, что, в то время как народы России как один встали на борьбу с напавшими на страну несметными полчищами, отдельные этнические группы повели себя строго наоборот и теперь поголовно сотрудничают с оккупантами. В силу чего после войны польское население будет депортировано в Магаданскую губернию, а при наличии смягчающих обстоятельств — на Сахалин. Однако, лица, с оружием в руках сопротивляющиеся нашему общему врагу, депортироваться, естественно, не будут. Более того, в зависимости от результатов своей борьбы они будут иметь право защитить от депортации еще от одной до трех семей, по их выбору. Снабжение окруженных русских войск приравнивалось к участию в вооруженной борьбе.
