А в Штатах некто Альперович тоже озаботился подобной проблемой и сейчас усиленно спонсировал создание сенатской комиссии с аналогичными задачами. Получалось неплохо — судя по всему, его ставленниками там будут как минимум две трети. Поэтому денег мне было не жалко — за Мосей не пропадет, в этом уже были случаи убедиться. Ну, и имелось еще одно соображеньице…
Сценарии развития событий у нас имелись самые разные, от предельно пессимистических до с точностью до наоборот. И в самом оптимистическом из них предусматривалось мое выступление перед американцами примерно с такой речью:
— Господа, в начале войны ваша страна позволила себе нагло зажилить целых пять долларов из моих личных средств. И где, я вас спрашиваю, мои пять миллиардов компенсации?
Я встал и собрался было пройтись по кабинету, но глянул на диван, превозмог желание посмотреть под ним, а вместо этого убрал бумаги в сейф. Нет, пожалуй, Светлая все-таки права — что-то я последнее время многовато документов оставляю на столе, это не дело. Надо будет сказать, чтобы ей дали что-нибудь вкусненькое — мисочку черной икры, например. А потом просто так, без бумаг, подумать, что все-таки делать с Георгиевской киностудией.
Ибо сейчас она представляла собой натуральный гадючник, вроде Голливуда, Мосфильма или даже ЦТ в том мире. А находилась, между прочим, в режимном городе. Специальная комплексная группа от Танечки и Алафузова только тем и занималась, что ограждала тамошних инженеров и ученых от домогательства всяких звездушек. И это несмотря на то, что я вел твердую линию — не может киноартист получать больше, скажем, летчика. Да, среди них теоретически могут быть гении, ну и что? Полозов сейчас со всеми надбавками имел оклад около пяти тысяч в месяц, вот это и было установлено в качестве абсолютного потолка для творческих личностей. Создание же частных киностудий не приветствовалось. Нет, не думайте, никаких запретов, но нашу аппаратуру они могли купить только с дикой наценкой, а импортную — с трехсотпроцентной пошлиной. Опять же, рискнуть создать такое предприятие мог далеко не всякий, а только от рождения кристально чистый перед законом человек. Потому как уж чем-чем, а его биографией органы обязательно поинтересуются, и причем очень вдумчиво. Может, когда-нибудь в отдаленном светлом будущем такой порядок и отомрет, но пока я не собирался выпускать из рук государства столь мощное средство воздействия на массовое сознание, как кинематограф.
