Что это — сон? «Горячие объятия», оппозиции, острые дебаты в парламенте, премьер-министр, который мог бы получить больше популярности от встречи со мной, но гордо воздерживается от такого легкого пути… А где же полуграмотный недоумок, уголовник, маньяк, террорист? То-то радовался советский читатель.
И, наконец, вершина, перл советской журналистики, кульминация паники:
Прием в Белом доме Вашингтон, 2 марта, ТАСС. Вчера президент США Дж. Картер принял выдворенного из пределов Советского Союза Буковского уголовного преступника, который также известен как активный противник развития советско-американских отношений.
Этой встрече предшествовала беседа с Буковским вице-президента США У. Мондейла.
Это все, что появилось в тот день в «Правде». Не какая-то там привычная «провокационная вылазка», «антисоветская акция» и т. п. Нет, «Прием в Белом доме», словно речь пойдет об очередном приеме советского посла или министра иностранных дел. Уголовник — и одновременно противник отношений. И никаких комментариев — словно сигнал СОС, коротко и отчаянно. Тут уж пришли в волнение все «силы мира и прогресса».
До сих пор встречался я только с лидерами оппозиций — правительства же, будь то лейбористы в Англии, либералы и социалисты в Германии, жискаровцы и голлисты во Франции, от таких встреч уклонялись, не желая сердить советских друзей. Оттого по западным меркам получался я слишком консервативным в Англии и Германии и «слишком левым» во Франции. (Во Франции, правда, и оппозиция отнеслась ко мне осторожно, так что встретили меня там вообще недавние «леваки», увлекшиеся правами человека, вроде Армана Гатти, — оставалось и меня зачислить в «крайне левые».) Бранд оказался слишком занятым, Каллагэн — слишком осведомленным о советской жизни, да к тому же еще и слишком скромным. Одно лишь голландское правительство в то время не боялось нас открыто поддерживать.
Позиция Картера прорывала эту молчаливую блокаду, ставя европейских коллег в смешное положение, а его обещание сделать права человека основой своей политики звучало для них похоронным маршем. По крайней мере, вначале выглядело это так, будто впервые, может, за всю историю противостояния демократии тоталитаризму нашелся лидер, готовый открыто отстаивать ценности нашей цивилизации. Это был бы смертельный удар по всей полувековой политике капитулянтства и тайных сговоров, по всем трем «силам» сразу.
Разумеется, СОС было услышано немедленно. На следующий день «даже такая недружественная газета, как „Нью-Йорк тайме“» писала:
