— Можете поблагодарить фотографа за благоприятную возможность. Теперь можете оставаться сколько угодно, и никто не задаст ни одного вопроса. У меня двадцать человек проверяют все ниточки, но пока ни намека на вашу Эйшу. Может занять немало времени.
Валлерой сквозь зубы прошипел:
— У Эйши его может не быть! Нам нужно обговорить план действий. Я должен уйти отсюда и заняться работой.
— Невозможно. По крайней мере еще с неделю. — Он положил руки на плечи Валлерою и зашептал: — Хью, да поможет мне бог, Хью, я причинил вам гораздо больше вреда, чем собирался. Если вы не сможете меня простить, я пойму. Но мой дом ваш, пока вы не выздоровеете. — Он прикоснулся к ткани вокруг шеи Валлероя и засмеялся: — Видите? Все считают, что вы присоединились к нам. Искреннее заблуждение. Но вам здесь рады. Теперь, когда Хрель прошел разъединение, у нас есть место еще для одного джена.
Валлерой с холодным гневом отмахнулся от его слов.
— Вы привели меня сюда, потому что мне не все равно, что произойдет с Эйшей. Я думал, это дает мне право самому искать ее!
— Сейчас вы ничего не можете сделать.
— Откуда вы знаете? Я ведь даже не пытался. Я пришел сюда работать!
— Возьмите себя в руки, Хью, — сердито прошептал Клид. — Вы распространяете гнев, а ведь у нас радостное событие. У правительства саймов могут быть шпионы и в этой комнате, им очень захочется разоблачить проводника как предателя и «извращенца»!
Послышался голос Ивени:
— Хью, а нас вы нарисуете?
— Давайте, Хью. Как наш художник для конкурса в Аренсти, вы сможете отправиться на конкурс со мной…
— А когда это будет?
— Всего лишь через восемь недель.
— Восемь недель! — с деревянной улыбкой повторил Валлерой. — На счету каждая минута. Как вы можете…
— Хью, — успокаивал его Клид, — мы ведь даже не знаем, с чего начать поиски и вообще жива ли она. И мы должны искать, никому не говоря, кого ищем и почему.
— Вы привели меня сюда, чтобы помешать мне вмешаться! Что ж, вот что я вам скажу…
Снова голос Ивени, на этот раз озабоченный:
— Хью!
Она двинулась к ним.
Кипя бессильным гневом, Валлерой слез со стола и пошел рисовать Ивени и ту девушку, которая предлагала себя Хрелю в решающий момент.
Похвалы его работе становились все громче, выстроилась очередь желающих быть нарисованными. Много лет его так не хвалили, и он наслаждался этим. Но каждые несколько минут теплое чувство отступало перед холодным ощущением вины, когда он вспоминал об Эйше… она где—то там, в плену, в грязном загоне. Он оперативник, и ему нужно выполнять свою работу. И он продолжал рисовать с веселой улыбкой, надеясь, что она выглядит искренней.
