Но скоро цепи упали, и пленники были на ногах, потирая стертую кожу и разминая конечности.
— Теперь освободим моих женщин, — заявила Акила.
— Нет времени, — сказал Амрам, тряся головой. — Они просто прислуга. Оставь их.
Теперь надо было спорить с Акилой. Она схватила Амрама за шею так же, как делал до этого Конан.
— Если бы я не была царицей и не имела представления о том, что все-таки должна тебя благодарить, я бы тотчас свернула бы тебе шею. Мой товарищ хорошо знаком с замками и кандалами. Могу поспорить, что он сумеет воспользоваться твоим ключом.
— Да, это простое устройство, — подтвердил ее слова Конан, мрачно улыбнувшись.
— О, тогда ладно! — сказал Амрам, скрипнув зубами при виде такого самоубийственного спокойствия. — Я их освобожу. Но время нам может стоить очень дорого.
— Просто выведи нас отсюда, — сказал Конан. — Дай добраться до нашего оружия, и тогда мы побеспокоимся о том, чтобы все расходы понесли эти муравьи.
— Ты говоришь слишком самоуверенно, — пробормотал щуплый человек, когда они направлялись к другой камере.
Они вошли внутрь, и Акила растолкала своих женщин, предварительно прикрыв каждой рот рукой. Женщины радовались, но дисциплина их была совершенной, так что они не задавали вопросов, когда с них снимали цепи. Враги явно не посчитали амазонок столь же опасными, как их двух предводителей, поскольку на каждой из них был только ошейник, прикованный цепью к стене.
— Теперь, — сказал Конан, когда все были освобождены от цепей, — веди нас к нашему оружию, затем к реке.
— Ты думаешь, это прогулка, и я могу отвести вас к любым достопримечательностям по вашему желанию?
— Тогда только к оружию, — заявила Акила. — К реке мы проберемся сами. И к нашим вещам и верблюдам. Я возьму свой рог.
— Свой рог? — Конан поднял брови. Он не видел украшенного серебром рога с самого Лонха: царица его тщательно упаковала на время дороги.
— Да. Это древняя реликвия моего народа. Без него я не уйду.
— Как я слышал, твой народ с тобой разделался. Но если ты хочешь забрать рог, я не возражаю. Я направляюсь за своим мечом и кинжалом.
Амрам глядел то на Конана, то на Акилу, будто на двух диковинных зверей.
— Вы сошли с ума оба. Я среди безумцев.
— Пробудешь с ними еще недолго, — заметил Конан. — Но мне кажется, что ты в любом положении можешь извлечь для себя выгоду, так что делай то, что тебе говорят, и извлекай ее. Я так понял, что ты и сам хочешь убраться из этого чудовищного места?
— Я хочу этого так же сильно, как и жить! — заявил Амрам.
