( …усаживаемся поудобней в кресла. Я сжимаю ее руку.)
Утро. С улицы доносится шарканье метлы дворника и четкий ритмичный стук. В полупустой комнате беспорядок. Выгоревшие обои выдают когда-то стоявшую вдоль стен мебель. Несколько больших коробок забитых вещами. Вдоль стены пунктирный ряд пустых бутылок. На полу, возле продавленного дивана, полная окурков пепельница. Включенный утюг. Один из углов комнаты обвешен плакатами модных молодежных певцов, в другом стоит включенный телевизор, кинескоп почти полностью заклеен небольшими семейными фотографиями. Темный коридор. В ванной кто-то принимает душ. На кухне шумит колонка. Грязная плита, пустые бутылки, кастрюля с остатками овсянки на стенках, окурки на блюдце. Балкон. Отсюда видна дорога, по которой идут или едут на велосипедах люди в военной форме. За дорогой небольшой стадион. Еще дальше солдатская столовая, возле которой толпятся солдаты. Под балконом подметает улицу дворник. Его сын лупит мяч об землю, смотрит, как он подлетает вверх, смеется, ловит и снова бьет об землю. В коридоре зажигается свет. За стеклянным узором двери – размытый силуэт. Свет гаснет. Коридор. Закрывающаяся дверь. Поворачивается ключ в замке. Дверной глазок. Спина человека одетого в военную форму, он идет к лестнице поправляет фуражку. Удаляющиеся шаги.
(Зрители в кинозале наконец-то расселились и притихли, только хруст поп-корна на зубах и редкие отрыжки колы и глотки пива).
По дороге идут или едут на велосипедах военные. Средний план выбирает двоих. Первый гладко выбрит, подтянут. Второй тоже выбрит, подтянут, но похож на бабника.
– Так и где ты вчера опять пропадал? – спрашивает второй.
– Репку парил. (Я тоже сегодня ее попарю)
– О! Наконец-то… и кто она?
– Твоя, – смеется первый.
– Ха. Во гад, – играет смех второй.
– Она тоже так сказала.
– Честно говоря, я был бы только этому рад. Твоя кислая рожа совсем не украшает тяжелые будни нашей части. Твоя, небось, когда начинала шоркаться с этим гнусным барыгой так не переживала. Как она там называла этот полтора центнеровый желудок с деньгами? Мой мальчик?
Мимо с адским грохотом проносится мотоциклист. Крупный план – голова защищена кожаным летным шлемом и кожаными летными очками.
– Экзюпери, – говорит ему вслед актер, играющий первого.
– Это почему? – спрашивает второй, думая, что это ответ на его вопрос.
– Не вернется. (Смех в зале.)
Второй звонко смеется. Они подходят к плацу, становятся в строй.
