И сейчас, глядя на это человекоподобное существо, она испытала то же самое, но в следующее мгновение мутант, разинув беззубую пасть, перешел на угрожающий рык и опять попытался обхватить Оксану ручищами. Она ловко ушла от захвата и машинально двинула баулом в морду. А старомодная медицинская сумка была хоть и полупустой, но тяжелой, со стальной дугой посередине, так что под нею смачно хряснуло, отчего чудище отскочило и замешкалось. Оксана же припустила к палисаднику, перемахнула его и застучала в куровское окошко:
– Дедушка, откройте!
Потом оглянулась и увидела горбатую фигуру, медленно удаляющуюся в сторону таможни.
Дед Куров в это время не спал. После того как его схватили милиционеры и отняли наган, он вообще спать не мог от возмущения и вместо того, чтобы писать жалобы в инстанции, старый партизан спустился в подпол, откопал там ППШ и теперь сидел, отмывал керосином консервацию. Пушечное сало за долгие годы высохло, затвердело, особенно под кожухом охлаждения ствола, а выковырить его оттуда было непросто, но обязательно, ибо по опыту дед знал: начни стрелять, так после двух-трех очередей загорит, задымит и завоняет, хоть святых выноси.
Услышав нервный стук в окно, Куров тотчас выключил свет и передернул затвор:
– Отойди! Стрелять буду! Я защитник Киевской Руси! Незалежного государства!
– Пустите в Россию, Степан Макарыч! – попросил девичий голос. – Это я, Оксана!
– Оксана? – Куров положил автомат, растворил окно и глянул через решетку. – И верно! Ах ты моя голубушка!
– За мной мутант гонится! – пожаловалась она. – Чуть не схватил!
– Где мутант?! – Дед отвинтил потайной болт и отодвинул решетку.
– Я ему по харе баулом съездила, так убежал!
– Залазь! Достали уже эти мутанты! Ни днем, ни ночью покоя нет, с автоматом сижу…
Она же забралась в хату, села, озирается:
– Давно у вас не была. Как бабушка? Здорова ли?
– Что с ней сделается? – пробурчал старик. – Спит, должно, и свои вещие сны смотрит. Упаси бог разбудить невзначай!
– Вещие?
– У, каждую ночь! А потом целый день обсуждает со своими подружками. Козла увидишь во сне – к ссоре, дерьмо собачье к болезни, голого мужика – к радости. Я и то выучил.
– Неужели бабушке еще эротические сны снятся? – печально усмехнулась Оксана. – Чудно…
– Раз в неделю так обязательно! Обычно по четвергам.
– Она совсем к тебе не приходит?
– У нас опять международный конфликт.
– Поссорились?
– Глумится надо мною Сова, – пожаловался он. – Меня ведь разоружили и под домашний арест посадили с браслетом. Никакого уважения к древнему государству.
