Мутанты - Сергей Трофимович Алексеев

Говорят, первой эту диковинную тварь увидела ветеринарша Елизавета Трофимовна Совенко, более известная по прозвищу Сова. Пошла за грибами по своим заповедным местам и случайно наткнулась на партизанскую землянку, настолько памятную, что защемило сердце у старушки. Подобными бункерами, блиндажами и тайными схронами была вся вторая застава изрыта, многие еще уцелели, а эта обвалилась, и яма уже заросла можжевельником. Место тут диковатое, звериное, медведи давно облюбовали крутой, сухой увал и, чтоб берлог не копать, зимовали в партизанских бункерах. И кабаны в морозные месяцы сюда на отстой приходили, в мшистом, заболоченном логу паслись или тоже норовили в землянки залечь. Раньше охотники зимой часто ездили, из Брянска, Харькова, а то и из самого Киева, а в последние лет пятнадцать мало кто заглядывал, так и дороги заросли.

Присела Сова на кочку, где когда-то вход был в партизанскую прачечную, и в это время в ельнике что-то ворохнулось, заурчало. А потом будто кто-то позвал:

– Ба-бэ-бэ!

Причем голосом гнусным.

Напугать чем-либо бабку Сову было трудно, особенно в родном брянском лесу, да к тому же показалось, будто это козел оторвал веревку и следом увязался, поскольку тоже любил по грибы ходить. Сама же приучила, когда еще козленочком был, и вот с тех пор, как только лукошко возьмет, Степка скорее ее в лес: бежит впереди и все хорошие сшибает, а мухоморы жрет, стервец. А как нажрется, ну просто дурак дураком. Из лесу придет, встанет возле таможни и народ в Россию не пускает. Стоит, орет, передними копытами землю бьет – наверное, кажется ему, будто он зверь могучий, с лошадь величиной. Свату же, Тарасу Опанасовичу, и вовсе проходу не дает: то как-то на ворота загнал, то даже на крышу проезжавшего мимо трактора, а недавно всю его машину рогами побил. Наркоман, одно слово, поэтому и брать не стала с собой.

Пригляделась, и вроде бы на самом деле мохнатый козлиный бок в елках мелькнул. В другой бы раз сломила хворостину и прогнала, но тут подобрела от нахлынувших воспоминаний юности и позвала ворчливо:

– Добро уж, Степка, выходи…

А козел в ответ опять как-то мерзко заблеял:

– Ба-бэ-бэ! Да-ай!

Словно просит что-то! И почудилось, на дерево полез – рога на верхушке мелькнули и потом морда бородатая. Ну, значит, опять мухоморов наелся!

– Ты чего это там, леший? – прикрикнула Елизавета Трофимовна. – А ну, слазь!

Тут ветки-то раздвинулись и явилось чудище – горбатое, мохнатое, ручищи до земли, а из шерсти глаза черные блестят! И показалось, числом их три! На голове же то ли рога, то ли уши и рыло кабанье. В общем, не человек, не зверь и даже не обезьяна, хотя на двух ногах стоит.