Пляж, по европейским меркам, — пустыня. Молодежь, всего несколько человек, плавает и резвится, черные и коричневые тела пляшут на песке. Вдалеке семья — из столицы или немцы, уныло белобрысые, белокожие, раскладывают полотенца, средства для загара и большие сумки. Мы часами сидим в воде или на песке, ритуально — кремы и сигареты: ни на что другое мы не способны. Мы еще не чувствуем, как накатываются на нас воспоминания, еще нет этой потребности перебирать прошлое, возрастающей вместе с одиночеством и скукой. Как раз наоборот, заблокировать все, что относится к предыдущим неделям; встречи в Делфте, ночь на ферме Эрика. Если все возвращается, мы это отгоняем, как дымок от сигареты: легкое движение руки, и воздух вновь чист.
Две девушки спускаются по тропинке с холма и устраиваются в отдаленной части пляжа, под кокосовыми пальмами. Вычисляем, что это наши соседки по бунгало, представляем их себе в приемной офиса или в начальной школе Детройта, Небраски. Видим, как они вместе входят в море, спортивно уплывают, медленно возвращаются, наслаждаясь теплой прозрачной водой, всей этой красотой, которая превращается в штамп, едва начнешь ее описывать, — извечный сюжет почтовых открыток. На горизонте два парусника, из Сен-Пьера выходит моторка с водной лыжницей, которая с достоинством поднимается после каждого падения, падает она часто.
Когда темнеет — после сиесты мы снова идем на пляж, день клонится к ночи, все небо в больших белых тучах, — мы говорим, что это Рождество отлично отвечает нашему желанию: одиночество, уверенность, что никто не знает, где мы, исключены все возможные неприятности, а в то же время и эти дурацкие сборища в конце года и неизбежные поздравленья — восхитительная свобода: вскрыть пару консервных банок и приготовить пунш (белый ром, сироп из тростникового сахара и маленькие зеленые лимоны). Ужинаем на веранде, отделенной бамбуковой перегородкой от симметрично расположенной террасы, откуда — хотя уже и поздно — снова едва слышно доносятся шепчущие голоса. Мы замечательно взаимно вежливы с соседями, мы даже несколько преувеличенно уважаем друг друга. Если девушки с пляжа действительно занимают наше бунгало, то, быть может, они задаются вопросом, не живут ли в другом крыле бунгало те две женщины, которых они видели на пляже. У цивилизации свои преимущества, мы признаем это между двумя глотками: ни криков, ни транзисторов, ни мурлыканья дешевых песенок. Оставались бы здесь все десять дней, чтобы вместо них не поселилось какое-нибудь многодетное семейство. Христос только что снова родился, что касается нас — можно лечь спать.
