Случалось, их застигали поражающие воображение грозовые бури с бьющими по воде зигзагообразными молниями. Несколько раз они попадали в мачты, сотрясая корабль сверху донизу. Но еще хуже были треугольной формы темные облака, насыщенные электричеством, которые, казалось, обладали способностью скакать вверх и вниз, и там, где они опускались на землю, целые деревни уничтожались в одно мгновение.
Если бы не погода и не вынужденные остановки, то путешествие можно было назвать весьма приятным. По совету Юня англичане подняли на топе грот-мачты флаг Хошэня, и поэтому получали на стоянках сколько угодно свежей воды, фруктов и овощей. Мясо доставляли редко, и матросы ворчали, но при этом выглядели и чувствовали себя здоровее, чем когда-либо.
О них проявляли также заботу иного рода: на выходивших навстречу сампанах всегда были молодые женщины. Сам по себе степенный и богобоязненный, капитан Петерсен оказался не в силах поддерживать такую же строгую дисциплину, какая соблюдалась на остиндцах — слишком уж много соблазнов поджидало матросов. То и дело они ездили на сампанах на берег, а капитан в их отсутствие мерил шагами палубу и бубнил под нос проклятья… но к рассвету матросы возвращались на бригантину, удовлетворенные и счастливые, хотя, возможно, и не в лучшей форме для тяжелой дневной работы.
Большим злом стало воровство, которое процветало из-за этих амурных приключений. У моряков скоро кончились деньги, но выяснилось, что их подружки охотно продают ласки за европейские вещи, и особенно за ружья и пули. Оружие, по совету Роберта, составляло значительную часть груза на бригантине; они плыли не для торговли, но нужно было хотя бы создать ее видимость. Теперь же все шло к тому, что никакой прибыли они не получат.
— Пропал еще один мушкет, — бушевал Петерсен. — Что делать, а, господин Баррингтон? Что делать? Вы гарантировали мне тысячу таэлей прибыли от этой поездки. Но я сочту себя счастливчиком, если удастся хотя бы привести назад корабль.
К этому времени они подошли к Нанкину, огромному городу в двухстах милях от моря, и Роберт уже не боялся, что Петерсен откажется от их затеи.
— Вы получите свою тысячу таэлей, обещаю вам. Садитесь, сэр, и я объясню вам — каким образом.
Рассказ о настоящей цели путешествия Петерсен слушал с растущим оцепенением, тревога в его душе боролась с алчностью.
— Боже мой! — вырвалось у него, когда Роберт замолчал. — Но вы же обманули меня, мошенник.
