Она удивленно посмотрела на него.
— Ты прекрасен. Ты мой господин.
— Я прекрасен, потому что я твой господин?
— Все повелители прекрасны, — с философской простотой ответила она.
Он взял ее за плечи и потянул вниз, к себе. Попытался поцеловать, чем удивил еще больше, но это не убавило восторга, с которым он принимал на себя тяжесть ее распластанного тела.
— Сколько тебе лет, Сао?
— Пятнадцать, милорд.
«Выходит, я животное, чудовище, — подумал он, — которое следует повесить». Но только для Англии. Здесь, в Китае, девушка была старовата для девственницы.
— Что доставит тебе наслаждение, мой господин? — спросила она.
Он порылся в памяти, выбирая нужные фразы из китайской библиотеки любви.
— Пожалуй, вот что: «Рыбки сцепляются своими чешуйками».
Она послушно наклонила голову; он знал, конечно, что выбрал излюбленный китайцами способ; девственница она или нет, проданная в проститутки девушка должна была изучить мужские желания и способы их утоления.
Сао приподнялась, скользнула вниз по его телу и оседлала чресла.
— Боишься? — спросил Роберт, заметив, Как напряглось ее лицо.
— Ты мой господин, — напомнила она — и приняла его в себя.
— Я обдумал требование его светлости, — начал беседу Хошэнь, когда утром они с Робертом сели завтракать. — Оно оскорбительно для меня и для моего повелителя. Вы вернетесь к своим кораблям и доложите вашему господину, что я передумал, на его корабли не поеду, так же как и в Индию.
— Я сожалею, ваше превосходительство.
— Я верю вам. Баррингтон, вы мужественный человек? Вы хотели бы добиться преуспевания и прославить свое имя?
— Если этого можно достичь без нарушения закона.
— Законы, Баррингтон, писаны людьми в своих собственных целях, и поэтому могут людьми же и нарушаться, когда эти цели им больше не подходят. Но я не требую от вас преступать закон. Я спрашиваю, достанет ли у вас смелости разбогатеть.
— Надеюсь, достанет.
— Тогда слушайте. Ваш господин боится пойти навстречу моим желаниям. Глупец. Тогда, может быть, вы согласитесь? Я щедро вам заплачу.
— Я, ваше превосходительство? У меня нет корабля.
— Достаньте. — Хошэнь щелкнул пальцами, двое слуг поспешили к ним с небольшой коробкой и поставили ее на пол перед Робертом. Один из слуг открыл коробку. Внутри сверкнул металл. — Здесь сто таэлей[4]. Самое чистое серебро на свете. Вы знаете, что такое таэль, Баррингтон?
— Да. Это мера веса, равная в нашем исчислении одной с третью унции.
— Значит, перед вами сто тридцать три унции серебра. Более восьми фунтов веса, если следовать варварскому счету. Изрядные деньги.
