Никогда еще ему не приходилось видеть более соблазнительное зрелище, а от лица девушки он просто не мог оторвать взгляда, — вроде бы ничего особенного, хорошенькое личико, с правильными и гармоничными, возможно, чуть крупноватыми чертами. Но вот глаза и рот… они придавали ей неотразимую привлекательность. Глаза были такие же черные, как волосы, глубокие, задумчивые и даже немного печальные. Прямые и узкие губы сулили бесконечное наслаждение, но в то же время предполагали сильную волю. В девушке-служанке?
— Я — Сао, — нежно произнесла она. Ты Баррингтон.
Роберт застыл, стоя на коленях, а девушка подошла к нему так близко, что он чуть не уткнулся лицом в ее бедра.
— Я сделаю тебя очень счастливым, — сказала она.
В этом он ни капельки не сомневался. Но как же строгие инструкции Макартни? В памяти всплыли, однако, слова Вана: Макартни никогда не узнает, что происходило в доме Хошэня.
Девушка принялась раздевать его; ей явно не приходилось иметь дело с европейской одеждой.
— Я — девственница, — призналась девушка, когда он остался почти нагишом.
Роберт встревожился. Пока она раздевала его, он, не в силах сдержаться, гладил ее грудь и ягодицы и вообще не намерен был бороться со своим желанием обладать девушкой.
— Как это? — спросил он.
Она пожала плечиками.
— Мой повелитель Хо все время покупает девушек и мальчиков. Многих из нас берут специально для высоких гостей.
Вряд ли Роберт мог считать себя почетным гостем; он понял, что Хо, должно быть, отчаянно хочет убраться из Китая.
Наконец Сао сняла с него все, и он тоже лежал теперь совершенно голый. Девушка раздвинула его ноги и прижалась своим лоном к пенису.
— Хочешь, побей меня?
— С какой стати я должен этого хотеть?
— Не знаю. Это доставляет мужчинам удовольствие — так меня учили. Или ты желаешь, чтобы «яшмовая дева сыграла на флейте»?
— Немного. — Он проглотил немало китайских книг о любви и знал, что она имеет в виду. Девушка встала на колени между его ног и взяла в рот «флейту», не отводя глаз с лица Роберта. — Немного, — напомнил он, когда движения ее губ стали настойчивей, и велел: — Иди сюда.
Она помедлила в нерешительности, как бы собираясь с духом перед тяжелым испытанием, и, не меняя позы, подвинулась вверх по его телу. Ее ягодицы скользнули по его пенису, лобку, животу и утвердились на груди. При движении густая поросль волос на его теле щекотала ее, и тогда она чуть изгибалась.
— Я кажусь тебе уродливым? — спросил он. — Отвратительным?
