Так, вернемся к Кервальсу. Кервальс знает про проклятие. Добрый дедушка рассказал, да и у самого глаза и уши есть. Кервальс знает все и женится в первый раз. У него один сын. Идут годы. Годы идут, а у него по-прежнему один сын. И тогда он понимает, что, возможно, скоро останется без сына, а замок — без наследника. Он женится во второй раз. И получает второго сына. Своего? Клота уверена, что нет. Она сегодня мне трижды это обиняком сказала. Собственно, она и приходила для того, чтобы это сказать. Она ждет, что, начав докапываться до истины, я не остановлюсь, а, узнав правду, не смолчу. Но я служу не Айду, а Гесихии и не обязана провозглашать правду на всех перекрестках. Могу сказать, могу и промолчать. Так что же я должна сделать?
Прежде всего, слова Клоты — это всего лишь слова Клоты, кормилицы старшего сына, возмущенной тем, что ее выкормыша обошли. Сплетня. Хотя это вполне возможно. В первом браке у Кервальса долгие годы не было детей, во втором почти сразу же после свадьбы рождается сын, а потом у супругов опять долгие годы нет детей. Возможно, что бесплоден именно Кервальс, и Лах — не его сын. Эту же сплетню косвенно подтверждает Атли, когда говорит, что собственноручно благословил брак Кервальса и Ликорис. На поклон к алтарю Атли приходили будущие супруги, когда хотели, чтобы их брак скрепили не только доводы рассудка, но и любовь. Понятно, когда о взаимной любви просит старый муж. Но для чего это нужно молодой жене? Возможно, она надеется, что муж простит ей прежние грешки? Впрочем, так или иначе, если Лах уже был в чреве Ликорис, когда она стояла под балдахином у алтаря Атли, он считается законным ребенком Ликорис и Кервальса. Тут уж ничего не попишешь, чего бы ни желала Клота.
И кроме того, есть еще одна вещь. Улыбка Лаха. Его лицо. Он рос в любви и не знал страха. Кем бы ни приходился ему Кервальс — отцом или отчимом — но он ни разу не обижал младшего сына. Так что эту историю мы точно ворошить не будем.
Теперь подумаем о Керви. Его отец считает, что старшему сыну грозит опасность, а после того, как Керви побили за неудачное ухаживание, Кервальс окончательно убеждается, что проклятие вот-вот сбудется. И тогда он громко и во всеуслышанье объявляет, что Керви — не его сын и торжественно при большом стечении народа передает права на замок Лаху. Видимо, он рассчитывает обмануть судьбу. Он знает, что Керви, ничего не ведающий о семейных тайнах, все поймет по-своему и возненавидит его, но другого выхода Кервальс не видит. А он есть, этот другой выход?
