Этой ночью и несколько последующих дней Афра витала в облаках. Она убежала от своего прошлого. Ее жизнь, которая до недавнего времени обуславливалась только повседневностью, внезапно приняла другое течение. Афре хотелось жить и переживать. Врожденная застенчивость и отчужденность, которая подходила ей как трактирщице из столовой при соборе, сменилась самоуверенностью. Иногда Афра вела себя даже несколько вызывающе. Она наслаждалась свободным обращением с каменотесами и плотниками, слушала их комплименты, шуточки и колкости и смело отвечала на них, да так, что грубые насмешки сразу смолкали.
Конечно же, от строителей не укрылось, что мастер Ульрих фон Энзинген, которого раньше никогда не было видно в столовой, теперь обедал исключительно здесь. А если внимательно последить за тем, как Афра подавала архитектору посуду, то можно было увидеть, как их пальцы нежно соприкасались. Это давало повод для сплетен. Кроме того, Ульрих и Афра не делали тайны из своей привязанности друг к другу, когда встречались после работы.
Ульрих раскрыл Афре глаза на архитектуру, объяснил ей разницу между старым и новым стилем, между крестовым сводом и крестовым ребристым сводом, рассказал о золотом сечении, невообразимым образом услаждающем глаз человека, как серенада услаждает слух той, кому она посвящается. Все же содержание sectio aurea по-прежнему было скрыто от Афры. Она не понимала, как разделить отрезок так, чтобы прямой угол, образуемый всем отрезком и стороной квадрата, был равен квадрату другого отрезка; даже сами закономерности, выведенные греком Евклидом, которыми играли великие архитекторы, потрясли Афру до глубины души. Она стала смотреть на собор другими глазами, и, когда у нее было время, она, бывало, посвящала деталям архитектурного сооружения целый час.
Изредка, ночью, Афра и Ульрих любили друг друга высоко на лесах или, если погода была хорошей, на берегу реки. А поскольку при этом пострадало новое зеленое платье, Ульрих заказал мастеру Варро два новых, одно красное, второе желтое.
Афра давно перестала стыдиться и одевалась как богатая горожанка, хотя модные платья вызывали злые пересуды. В столовой она нередко слышала: «Она хорошо его обслуживает».
То, что именно желтое платье принесет в ее жизнь жуткие перемены, казалось Афре таким же нереальным, как и ясное солнце в день поминовения усопших. Но все было так, и никак иначе.
Варро да Фонтана привез на платья дорогие ткани из Италии, там желтый цвет считался особенно благородным. Ни портной родом с юга, ни Афра не знали, что к северу от Альп желтый цвет имеет совершенно другое значение. Желтые платья носили для привлечения к себе внимания банщицы и проститутки.
