— Двигайся, лопух! — сердитым шепотом скомандовал он Ауриньшу. — Работай давай! Снимет же нафиг!
Однако этот белобрысый тормоз упорно не желал менять свою дурацкую тактику — стоял и ждал атаки противника. Пацифист, блин.
— Стоп! — сердито взвизгнул Филиппов и подскочил к Маргусу. — Ты бой вести собираешься, курсант?! Или стоять сюда пришел? Так работай! Атакуй! Атакуй! — и он принялся жестикулировать, поясняя этому долдону суть своих требований.
Видимо, жестикулировал он слишком энергично — так, что жесты эти Маргус воспринял, как атаку. И моментально среагировал — в следующее мгновение белые брюки рефери мелькнули над канатами ринга. И судьи, и болельщики оторопели. А затем зал взорвался хохотом и не стихал еще очень долго. С трудом сдерживая приступы веселья, главный судья с плохо скрытым искренним сожалением объявил о дисквалификации боксера Ауриньша.
И тем не менее, это был миг триумфа Маргуса — ему аплодировали все, даже соперник Коптев. Ибо редкий курсант умудрялся уберечься от двоек, беспощадно раздаваемых Филипповым на семинарах. А от тупого переписывания конспектов первоисточников классиков марксизма вообще еще никто не уберегался. И как тут не вспомнить слова Марадонны, сказанные им в оправдание своего гола, забитого на чемпионате мира рукой: «Это была рука Бога!»
Хоть зима и не сахар для солдата, но есть штука похуже зимы — ранняя весна. Что с того, что отступили морозы? Наступили слякоть и сырость, чередуемые нередкими промозглыми холодами. Везде она, эта проклятая слякоть — и в природе, и в душе.
А разведчику ранней весной вдвойне труднее, чем простому солдату: если все нормальные войска переходят на этот период к позиционным действиям, то для разведки ни выходных, ни отпусков не бывает. Более того, считается, что чем хуже погода — тем разведчику легче работать. Так-то оно так: и бдительность притупляется у расслабившихся от позиционного затишья часовых, и патрули по раскисшим дорогам особенно не носятся, и вертолетов при низкой весенней облачности можно не опасаться — все это так, но… Как ни старайся, нормальную дневку не устроишь — любая ямка тут же заполняется талой водицей; сушняка на костер не сыщешь, а сырые дрова дымят так, что вычислить дневку — легче легкого. Ноги в постоянно мокрой обуви преют и сбиваются до кровавых мозолей, хоть и темп передвижения разведчика снижается до минимального: под ногами — непролазная грязь со снегом, а вокруг — звенящий и хрустящий лес, в котором ночной морозец превращает мокрые ветки в громадный ксилофон. Через реку не переправишься: вспухший лед тонок и коварен; про подножный корм тоже можно забыть: ни грибов, ни ягод, ни беличьих запасов — все голодный зверь за зиму подъел, да и сам отощал — шкура, да кости. Но — хочешь, не хочешь, а перерывов на плохую погоду у разведки не бывает. То же самое относится и к курсантам: уж что-что, а погода учебные планы меньше всего волнует.
