Спящий под кустом, он походил на человека, соорудившего себе зеленое прикрытие.
— О, — сказала Брунилла, волнуясь. — Человек в палатке.
Дядя Эйнар пробудился. Палатка распустилась у него за спиной большим зеленым веером.
— О, — сказала Брунилла, искательница коровы. — Человек с крыльями.
Именно так она отнеслась к этой встрече. Ну да, Брунилла удивилась, но ей ни разу в жизни никто не причинял вреда, и поэтому она ничего не боялась, а между тем встреча с крылатым человеком была приключением, которым можно гордиться. Завязался разговор, и через какой-нибудь час они почувствовали себя старыми друзьями, а через два часа Брунилла уже не вспоминала о его крыльях. А дядя Эйнар, слово за слово, признался, что привело его в лес.
— Да, я заметила, вид у вас побитый, — кивнула Брунилла. — Правое крыло выглядит совсем неважно. Давайте я отведу вас к себе и поправлю его. Так или иначе до Европы на нем не долетишь. Да и кому в наши дни хочется жить в Европе?
Поблагодарив ее за предложение, дядя Эйнар усомнился, что сможет его принять.
— Но я живу одна, — заверила Брунилла. — Я ведь такая уродина, сами видите.
Дядя Эйнар со всей решительностью опроверг ее слова.
— Вы очень любезны, — последовал ответ, — но это так, и нечего себя обманывать. Родители у меня умерли, я — единственная владелица фермы, большой фермы, Меллин-Таун довольно далеко, словом перемолвиться не с кем, а хочется.
— И она ничуть его не боится? — спросил он.
— Скорее завидую и горжусь знакомством. Можно? — Она почтительно, не без зависти, погладила большие зеленые мембраны.
Он вздрогнул от прикосновения и закусил язык.
После этого ему ничего не оставалось, кроме как пойти к ней в дом, чтобы приложить мазь к синяку и ожогу — ой, под самым глазом!
— Хорошо еще глаз уцелел, — сказала она. — Как вас угораздило?
— Опора линии электропередачи.
Показалась ферма. Не спуская друг с друга глаз, собеседники незаметно для себя прошагали уже целую милю.
Прошел день, потом другой. Дядя Эйнар в дверях поблагодарил Бруниллу за мазь, заботу и приют и сказал, что должен идти. Наступали сумерки, и за срок от шести вечера до пяти утра ему нужно было пересечь океан и континент.
— Спасибо и до свидания, — заключил он, взмыл вверх и ткнулся прямиком в клен.
— Ой! — взвизгнула Брунилла и кинулась к бесчувственному телу.
Это решило дело. Пробудившись через час, дядя Эйнар понял, что впредь не сможет летать по ночам. Он утратил свой тонкий инструмент — ночное восприятие. Крылатое телепатическое чутье, сообщавшее о преградах: столбах, деревьях, телеграфных проводах; ясные зрение и разум, благодаря которым он лавировал меж сосен и утесов, — все было потеряно. Ушиб лица, синий электрический разряд — и чутье покинуло его, быть может, навсегда.
