Китайские истории | страница 12

Ну, тут я улиточку свою быстро проглотил, ракушку сплюнул и говорю:

— Это потому, — говорю, что у вас за плечами многовековая культура. Наша, — говорю, — американская еда тоже через пять тысяч лет будет не хуже.

Как только переводчик закончил переводить эту мою замечательную речь, тут сразу ещё три человека, все начальники, встали и захотели со мной выпить до дна, что мы и сделали.

А самый тихий начальник молчал-молчал, сволочь, и вдруг поднимает свою рюмку, только не большую, с жёлтым вином, а маленькую, бесцветную. А в ней — страшная огненная жидкость градусов под восемьдесят, они её тоже вином называют. И вот, мерзавец поднимает это орудие пытки и заявляет, что теперь он лично желает со мной выпить. И мы, конечно, встаём и выпиваем этот изумительный самогон, от которого содрогается всё тело. И тут же, конечно, слуга подлетел с двумя чайниками и быстро наполнил обе мои рюмки, жёлтую и крепкую, чтоб, не дай Бог, не стояли пустыми.

Тем временем на столе уже меняли то ли десятое, то ли пятнадцатое блюдо. Обед подходил к концу; подали суп в плоском фарфоровом тазу огромного диаметра. Суп был густой, и на нём было что-то выложено иероглифами из тонких красных колбасок. Наверно, было написано “Партия — наш рулевой”, а может, что-нибудь про американо-китайскую дружбу. Таз поставили на платформу, покрутили как следует, чтобы все успели прочесть эту супную поэзию, и унесли разливать по тарелкам. А когда подали тарелки, все китайцы вдруг с каким-то особым интересом и даже, я бы сказал, с ликованием стали смотреть, как я этот суп ем. Только я проглотил последнюю ложку, они начали допытываться, из чего, по моему мнению, этот суп был сделан. Я заподозрил неладное и говорю:

— Ох, уж не свинина ли?

Тут китайцы мои окончательно возликовали и разъяснили, что супчик-то был из змеи. Я сделал глубокий вдох, быстро поднял крепкую бесцветную рюмку, благо была налита, и знаками объяснил, что желаю немедленно выпить со всем коллективом. Мы выпили, и я не стал закусывать. Так помаленьку и оттянуло.

Еду продолжали подавать, но меня уже не так сильно радовали эти сказочные блюда — ни кальмары, переложенные бамбуком, ни плавник акулы, ни маленькие крабики в сугробе чего-то белоснежного. Под десерт уже не пили. Докушавши, все начальники разом поднялись и пожелали своему американскому другу спокойной ночи.

Наутро я проснулся в страхе от ожидания головной боли. Но ничего этого не было — ни головной боли, ни тошноты, ни прочих, отвратительно знакомых симптомов похмелья. Вот она, вековая культура, подумал я и в очередной раз с жалостью вспомнил о несчастной, стонущей по утрам России.