Но Насият не волновалась, не суетилась и не торопилась выпроводить неожиданную гостью. Она аккуратно и со вкусом заварила чай. Настоящий, зеленый. Крупные, скрученные в изумрудные палочки листки стали отмякать, расправляться, отдавая горячей воде нежный зеленовато-желтый цвет и чудесный, уже забытый Мадиной аромат. В их доме запасы чая кончились давно, и лишь одна жестяная баночка хранила несколько горстей заварки на случай появления особо почетных гостей.
Мадина с наслаждением отпила несколько глотков и, выждав, пока Насият поставит свою пиалу на столик, чтобы хозяйка от волнения не обожглась горячим напитком, сказала:
— Я видела людей, которые вчера встречали твоего мужа. Он жив и здоров. Ахмед просил передать, что помнит о своей семье. Но, пока у него нет возможности вас навестить.
Насият восприняла новость, как давно известную и, уже не тая двусмысленности своей улыбки, ответила:
— Спасибо за добрую весть. И за то, что не отказала в просьбе навестить меня… Слушай, соседка: я знаю, что ты не дикарка из дальнего аула, да и твоего свекра здесь нет. Ты не против, если нам составят компанию мужчины?
Мадина краем глаза заметила, что в углу комнаты открывается дверь, ведущая во внутренние помещения дома, и встревоженно вскинула голову.
В гостиную вошел их давешний гость, тот самый, что просил передать привет от Ахмеда. А следом за ним через порог шагнул и сам хозяин этого дома.
Улыбалась Насият недолго. Ахмед сурово бросив супруге, — Иди к себе, — проигнорировал ее оскорбленный взгляд и, дождавшись, пока жена уйдет, развязно обратился к Мадине:
— Привет! Вот, хочу поближе познакомить тебя с Ризваном…
Та холодно кивнула и тут же встала, собираясь уйти.
Но, Ризван — высокий, широкоплечий мужчина лет сорока, с короткой темно-русой, пронизанной обильной проседью бородой и черными проницательными глазами, остановил ее серьезными, уважительными словами.
— Извини, сестра, что я так поступил. Прости, во имя памяти Исы, ведь он был не только твоим братом, но и моим. Прости и выслушай меня.
Мадина, внимательно посмотрела на него и дала понять, что слушает внимательно.
— Давай присядем… У меня есть к тебе очень важный разговор. Но я не мог остаться у вас в доме, и не нужно, чтобы об этом разговоре узнал ваш отец.
— Да, старик совсем скис, он и Исе-то не разрешал… — вмешался в разговор Ахмед, но буквально проглотил последние слова под тяжелым гневным взглядом Ризвана.
А тот, помолчав, продолжил:
