Они с Лейном вернулись в гостиную. Кожаный мешок по-прежнему лежал на полу около двери в коридор. Грегори и пять солдат занимали те же места, продолжая оставаться тихими и задумчивыми.
— Время принятия решений, — объявил Лейн. — Мы можем предположить, что Ричера заметили, когда он входил сегодня в этот дом?
— Я никого не видел, — сказал Грегори. — И считаю такое предположение маловероятным. Круглосуточное наблюдение требует человеческих ресурсов. Мне кажется, что о нем никто не знает.
— Согласен, — проговорил Лейн. — Думаю, он для них еще неизвестная величина. Поэтому он должен в семь часов занять позицию на улице. Попробуем произвести собственную разведку.
Никто не стал ему возражать, а Ричер кивнул.
— Я понаблюдаю за входом в здание на Спринг-стрит, — сказал он. — Так мне удастся увидеть по крайней мере одного из них. Возможно, двоих.
— Только не высовывайтесь, — предупредил его Лейн. — Вы же понимаете, что меня беспокоит?
— Разумеется, — ответил Ричер. — Они меня не заметят.
— Только наблюдение. И никакого вмешательства.
— Не волнуйтесь.
— Они приедут туда заранее, — сказал Лейн. — Так что вам следует занять позицию пораньше.
— Не волнуйтесь, — повторил Ричер. — Я ухожу прямо сейчас.
— А вы не хотите знать, за каким зданием вам следует наблюдать?
— Мне не нужно это знать, — ответил Ричер. — Я увижу, когда Грегори оставит ключи.
Он вышел из квартиры и спустился вниз на лифте. Кивнул швейцару, шагнул на тротуар и направился к станции метро на углу 72-й и Бродвея.
Женщина, наблюдавшая за домом, заметила, как он ушел. Она видела, что он приехал с Грегори, но сейчас он был один. Она посмотрела на часы и постаралась запомнить время. Затем она вытянула шею, чтобы посмотреть, куда он направился, и снова спряталась в тени.
Первым пришел поезд номер 9. Ричер воспользовался карточкой, купленной накануне, и проехал одиннадцать остановок на юг до Хьюстон-стрит. Там он поднялся на поверхность и зашагал на юг по Варик-стрит. Было начало четвертого утра, и вокруг царила тишина. По собственному опыту Ричер знал, что город, который никогда не спит, иногда все-таки засыпает, по крайней мере на час или два, в какой-нибудь один из дней недели. Иногда возникал короткий перерыв между моментом, когда припозднившиеся гуляки возвращались домой, а ранние пташки еще не встали. И тогда город затихал, переводил дух, и сияющая темнота овладевала улицами. Это было время Ричера. Ему нравилось представлять себе жителей города, спящих на двенадцатом, тридцатом, пятидесятом этаже, иногда едва не соприкасаясь головами с совершенно чужими людьми, живущими за стеной. Они крепко спят и не знают, что высокий мужчина тихо шагает в тени их дома, где-то далеко под ними.
