Мы в топь спускаться боялись. Для нас, горцев, камень — друг и опора. А люди долины бродили по болоту ловчее водяных птиц. Мы видели издалека, когда они охотились. В снегу не проваливаются, в трясине не тонут! Вождь сказал, что надо бы договориться с этими хитрыми колдунами. Всем вместе выгнать врагов, которые беззаконно угнездились на нашем южном склоне. Осталось выбрать послов, зная, что дело это небезопасное. Вождь указал на моего отца:
— Исмон навлек на нас гнев Лиса-Охотника, вот пусть он и идет.
Отец не стал спорить:
— Я бы в любом случае пошел, ибо назначение послом — почетная обязанность и знак уважения к выбранному.
Вождь обрадовался:
— Ну и иди, раз сам согласен. Возьми себе в помощь Быструю Птицу. Давно я хотел его выгнать! Дошло до меня, что он завидует сытой жизни презренных землепашцев, этих земляных червей! Так помышлять — позор для горца-охотника! Он еще и других молодых охотников разленивает разговорами про беззаботную жизнь людей с равнины, что зовется Полем Коня и Быка. Мол там только и делают что спят, пируют, пиво пьют да брюхо отращивают, а кормят их два дурака, что работают на них: конь с быком. От завистника добра не жди, это давно известно. Пусть идет послом. Пропадет — мало горя.
Все племя подняло копья в знак согласия с вождем. Быстрая Птица обиделся, ибо был горд. Но послушно побрел с моим отцом к болоту. Мы ждали их до вечера. Но вернулся лишь Быстрая Птица. Сказал, что мой отец остался на болоте, ведет переговоры с вождем. А к нам пришли их послы. Главный сказал, что его зовут Три Уха. Другому имя было Мудрый Дед, третьему Быстроногий Красавец. А с ними четвертый, которого звали Веселье-на-болоте. Все были с двумя ушами, молодые, на кривых ногах, малорослые и малосильные, и худые лица будто вытесаны из серой осины. Но они сказали, что у них имена дают как бы хотелось, а не как есть на самом деле.
Они с подарками явились: принесли охапки сушеных болотных цветов и листьев с прошлого года. Дареные растения были с мелкими дружными соцветьями, белыми, будто нетоптаный снег или мех горностая. Наш вождь сказал:
— Если это чтоб готовить настой либо пиво, то мы его пить не станем. Мы небось умеем быть недоверчивыми, враги научили.
Три Уха отвечал:
— Не для питья. Сие есть снегоцвет священный. Если хотите быть с нами друзьями — празднуйте праздник весеннего солнца. Пусть сегодня те, кто может носить оружие, не разбредаются по шалашам — такой обычай. Пусть они идут в вашу пещеру и сидят у костра — такой праздник. А утром, когда небо из черного станет серым — сожгите снегоцвет в костре. Когда сгорят белые цветы, метели больше не вернутся в наши края. Когда сгорят сухие листья, вместо сухой травы вырастет молодая. Когда вы вдохнете волшебный дым, вы увидите умерших родных своих, как видим их мы, когда снегоцвет сгорает в пламени костра, и дым его поднимается к небу. И не бойтесь нас. Тут на склоне вы, горцы, нам не враги. Наше жилье сырое болото, ваше — сухие скалы. Вы к нам не пойдете, мы к вам не пойдем. Захватывать в неволю вас тоже не будем. Рабы нам на болоте не нужны. Нет там ни места, ни еды для них. Не комарами же рабов кормить. Да вы и сильнее нас, и ростом выше. У нас болотный туман с детства силу отнимает. Не можем на вас напасть. Праздник справляйте, снегоцвет сожгите, вот и дружба будет.
