Константинополь. Последняя осада. 1453 | страница 35
В этом городе есть купцы всех национальностей, но никто из них не обладает таким могуществом, как венецианцы, у которых есть специальный суд, разбирающий все их дела и не зависящий от императора и его министров. У турок также есть чиновник, заведующий их торговлей; подобно венецианскому судебному приставу, он не подчиняется императору. Среди их привилегий есть даже такая: если кто-либо из их рабов убежит и укроется в городе, по их требованию император обязан выдать его. Сей князь, несомненно, находится в великой зависимости от [Великого] Турка, так как платит ему, как мне рассказывали, дань в тысячу дукатов ежегодно.
Де ла Брокьер замечал повсюду знаки былого величия — ничто не могло свидетельствовать о нем более явно, чем (вероятно) три пустых мраморных постамента на Ипподроме: «здесь некогда стояли три позолоченных коня, кои теперь находятся в Венеции». Казалось, рано или поздно османы придут взять Город, а жители сами откроют им ворота; когда это произойдет — лишь вопрос времени. Горожане получили страшное предупреждение, что может произойти в противном случае, когда в 1430 году Фессалоники отказались подчиниться Мураду. Османам понадобилось всего три часа, чтобы взять штурмом стены города. Насилие и грабеж длились три дня. Семь тысяч женщин и детей были обращены в рабство.
Итальянская карта Константинополя (нач. XV в.). Примечателен обширный ров с левой стороны, находящийся за пределами стен со стороны суши. Галата — в верхней части карты.
Мы не слишком хорошо знаем, как выглядел Константин. Можно сказать, для нас его лицо — почти чистый лист. Вероятно, он унаследовал мужественные, правильные черты и осанку от своего отца Мануила II. Но дела в империи шли слишком плохо, чтобы можно было заказать портреты нового правителя, а изображение на золотой государственной печати, где мы видим тонкий ястребиный профиль, слишком схематично, чтобы доверять ему. Однако свойства его личности споров не вызывают. Из всех сыновей Мануила Константин был наиболее одаренным и достойным доверия. «Человеколюбивый и незлобивый», он отличался твердостью характера и храбростью; ему был присущ глубокий патриотизм. В отличие от своих сварливых и беспринципных братьев Константин обладал прямодушием; казалось, он внушал глубокую преданность к себе своему окружению. Все свидетельствуют, что он был скорее человеком действия, нежели умелым администратором или глубоким мыслителем. Он хорошо владел оружием и искусством верховой езды, проявлял смелость и предприимчивость. Наконец, он хранил твердость перед лицом неудач. В его душе жило сильное ощущение ответственности за наследие Византии. Он потратил значительную часть жизни, чтобы укрепить его.
