Лиза глубоко вздохнула.
Ощущая мысленное разрешение Константина Владимировича, она села прямо на край кровати и задумалась.
За спиной её встали рядом Костя и Ма. Они молчали и ждали, мысли их остановились, и они почти не мешали Лизе работать — почти, потому что не чувствовать они не могли, и уйти не могли тоже. «Это ничего, — сказала себе Лиза. — Главное — малыш. Главное — найти малыша». Она закрыла глаза и стала вслушиваться в огромное тёмное безмолвие, всё шире открывавшееся перед ней.
Огромное. Бесконечное. Оно не двигалось, не дышало, не перекатывало валы, и за ним не играл листвой Остров Яблок. Лиза опускалась во тьму плавно и безмятежно, как опавший листок в безветрии. Глубже и глубже, сквозь пояса сублимаций и реактивных покрытий, сквозь пояс неврозов, через грань восприятия туда, где должны быть безусловные рефлексы и ещё ниже… Пустота. Ни мыслей, ни чувств, ни движений. Только молчание и мрак, молчание и мрак, устремляющиеся к пределу.
К точке исчезновения.
«Нет. О нет», — Лиза в единый миг вырвалась из потёмок и нервно сглотнула.
Там, в темноте, почти ничего не было. То есть всё почти кончилось. Почти…
Ма услышала её мысли и насторожилась. Она хорошо знала своего медиума. Кинуться на выручку тому, кто нуждается в помощи, потратить все силы и довести себя до изнеможения и болезни — это Лиза умела. «Лизка, — подумала Ма, — погоди. Ты примерься получше. Можешь — делай, не можешь — отступись! Ты мне живая нужна и здоровая. Если парень ушёл уже, толку биться?…» «Ма, — мысленно взмолилась Лиза, — не говори этого!» Но Ма зафыркала и сделала по-своему.
— Костя, — очень ровно спросила она, — а стоит ли?…
Костя взвился. Лиза сидела спиной к нему, но видела через Ма: глаза хирурга побледнели и сверкнули, как скальпели.
— Шесть часов собирали! — едва слышно крикнул он. — Ходить будет. Бегать будет! Клянусь!
— Лиза! — сказала Ма вслух.
«Костька не видит, — продолжала она мысленно, — а мы-то видим. Тихо слишком, Лизка…» Она не продолжала, а Лиза не торопилась отвечать.
Лиза осторожно наклонилась над мальчиком и опустила лоб на подушку рядом с маленьким ухом.
Она слушала. Она думала, чувствовала и поняла наконец, что у неё есть своё мнение. И если Марта Андреевна скажет сейчас: «Предназначено погибнуть», — Лиза будет дурой и не послушается её.
Но Ма молчала.
Очень медленно, точно боясь потерять, расплескать найденное, Лиза поднялась и обернулась к двум хирургам.
— Марта Андреевна, — сказала она, — это не так.
