— Умер… Пацана одного вытаскивал из речки.
— Утонул?
— Нет. Сердце остановилось. Не успели уже спасти, а жалко…
— А мальчика?
— А мальчика он вытащил.
Дэмиэн посмотрел еще раз в добродушное лицо Тая и перевернул страницу.
— А это мой любимый, — улыбнулся я, показывая на фонтан. — Говорят, такая сказка про них есть. А я ее не знаю.
— Я ее знаю, но не помню. Она интересная. Ее можно взять в библиотеке.
— Можно…
— А где это Шон? — спросил мальчик, перелистнув дальше.
— Не помню. Я давно рисовал. Наверное, в парке. А по-моему, он еще не женатый тогда.
— А ты жалеешь, что он женился?
— Почему же?
— Ну… он ведь твой лучший друг был.
— Он и остался моим лучшим другом. Да что ты, я рад за него. По-моему, ему хорошо. Сказал, что скоро будет отцом. Конечно, я за него рад. Знаешь, он мне говорил когда-то давно, когда мы еще в интернате жили… говорил, что хочет, когда у него будет семья, повесить на кухне голубые занавески. Он просто мечтал об этих занавесках.
— И теперь они у него висят?
— Не-а, — я покачал головой. — Они в обои не вписываются. Обои у него желто-зеленые. И занавески такие же…
— Как? А почему не голубые? Как же мечта?
— Вот так. Он теперь говорит, что это все фигня. Занавески не главное. Семейный он все-таки. Вот ему точно плохо в интернате было. Во всяком случае, хуже, чем мне.
— А ты не семейный?
— Я? Не знаю. Я привык один.
Дэмиэн перевернул еще один лист. Лин и Эван в пестрой куртке.
— А ты хочешь быть один?
— Я об этом не думал, — соврал я. Соврал нагло. Я думал об этом очень часто, но всегда мои размышления заходили в тупик. У меня просто не могло быть семьи.
— А ты возьми и женись. А я потом буду дядей, — засмеялся мальчик. — Или вот смотри, — сказал Дэм, держа перед собой рисунок. — Например, пускай Эван будет мой племянник. Бывают приемные племянники?
— Не знаю, — я не хотел говорить об этом. — Могу тебе предложить опять бутерброд. Больше тут ничего нет. Хочешь есть?
— Хочу. Только ты обещал мне в пиццерию. А потом у нас будет эта… Очень важная персона. Знаешь такую передачу?
— Нет.
— Там берут какого-нибудь человека и начинают из него делать чего-нибудь красивое. Прическу там, макияж… Шмотки всякие. Ты у нас будешь Очень важная персона.
— Я против.
— Мы уже все решили. Поздно. Ты теперь мой брат, верно? Значит, не только ты мне можешь драть уши, но и я могу вмешиваться в твою личную жизнь. Ты что так волнуешься, все будет на высшем уровне… Пойдем завтракать? Тут недалеко.
— Неудобно, понимаешь ты или нет?
