Прапорщик Щеголев | страница 48
— Вот солдатом снова стал, — отвечал Ахлупин. — Числюсь фейерверкером на Шестой батарее.
Ахлупин представил Луиджи Андрея Шульгу.
— Весьма польщен приятным знакомством с господином унтер-офицером, — запел итальянец. — Разрешите отметить нашу встречу...
И, взяв под руки Осипа и Шульгу, Луиджи направился к кабачку.
— Благодарствуем, мы... — начал, было, Шульга. Но Мокки не дал ему докончить.
— О нет, о нет! — воскликнул он. — Вы не захотите меня обидеть...
В кабачке, сидя за столиком, все трое оживленно беседовали о войне, об обороне города... Ахлупин рассказывал о своей Шестой батарее, хвалил ее командира. Постепенно в разговор втянулись и другие посетители.
Только один человек, сидевший за соседним столиком, угрюмо молчал. Шульга уже давно обратил внимание на него. Длинный, очень худой, с выдающимися скулами и горящими глазами, он пил вино, ничем не закусывая. Это был всем известный пан Сабанский, дальний родственник крупного помещика Сабанского, замешанного в одном из польских заговоров. Его имение было конфисковано, а огромные амбары, помещавшиеся в Одессе недалеко от Суворовской крепости, превращены в казармы, — они так и назывались Сабанскими. И это особенно раздражало Сабанского.
Его фанатичная ненависть к русским была всем известна. Сейчас, под влиянием бушевавшей в нем злобы и выпитого вина, она прорвалась наружу:
— Пся крев! — вдруг закричал, ударив кулаком по столу, Сабанский. — Hex сгине ваш Щеголев разом с его батареей!
— Пан Сабанский! — воскликнул Мокки. — Как вы смеете...
— Это оскорбление!.. — глухо проговорил Шульга, вставая.
— Пся крев! — прервал его Сабанский.
— Цыц! — раздался вдруг густой бас, и из темноты выдвинулся плотный человек с широченными плечами. Это был известный далеко за пределами Одесского порта силач — грузчик Христо.
— Немало переносил я всякого дерьма, — прогудел он, пробираясь к Сабанскому, — вынесу и эту дрянь...
Но Сабанский не стал дожидаться Христо.
— Лайдак!.. Быдло!.. Хлоп!.. — визгливо крикнул он и мгновенно выбежал.
Вслед ему грохнул дружный хохот.
— Вот собака!.. — сказал Шульга.
— Видать, что не русской крови, — заметил кто-то.
— Что там кровь, — возразил Шульга. — Я знаю поляков, которые совсем не похожи на этого.
— Правильно! — воскликнул взволнованно Луиджи. — Я вот тоже... — он на мгновенье замолчал, видимо подыскивая наиболее подходящее слово, — я тоже не был русским. Но теперь Россия — мое второе отечество! Ничего мне для него не жалко. Деньги у меня есть, целую батарею мог бы построить.
