— Говорят, будто есть такие мерзавцы...
— Нет на них креста... Арестовывать бы таких...
— Не найдешь! Они концы глубоко хоронят.
— Наверное, так оно и есть... И то нынче почем пшеничка-то пошла, почитай, никогда раньше таких цен не бывало... И думать надо, цены еще выше будут.
В городе все улицы были заполнены чумацкими валками с хлебом. А в порту, что ни день, то один, то другой корабль, до отказа нагруженный зерном, несмотря на непогоду, выходил из бухты, ставил побольше парусов и исчезал за горизонтом...
В первую неделю февраля утром, когда прапорщик направлялся на батарею, к нему подошел человек, похожий на купца, поклонился.
— К тебе, ваше благородие, дельце есть небольшое.
— Пожалуйста, говорите.
Купец, оглянувшись и понизив голос, спрашивал:
— А что, ваше благородие, каторжники-то у тебя еще работают?
— Нет, уже не работают. А зачем вам это знать нужно?
— Значит, нужно, раз спрашиваю. А ежели тебе понадобится для каких работ, так снова пришлют?
— Конечно, пришлют!
— И много ли людей прислать могут? — почему-то обрадовался купец.
— Сколько нужно, столько и пришлют... Не для себя же я прошу, — недоумевал прапорщик. — Да вам-то зачем это?
— Пригласил бы работничков-то, — сказал купец, не обращая внимания на вопрос Щеголева.
— Зачем же я их буду приглашать, если делать им здесь нечего?
— Насчет работки статья особая. Работку я им найду.
— Как это вы им работу найдете? Не понимаю.
— А очень просто. Приглашаешь работничков, значит, ты, а приходят они ко мне. Погрузят кораблик, а потом и свободны... И тебе благодарность, и работнички вот как довольны будут!
Прапорщик замер от негодования.
— Да как вы смеете?
— Эх, господин хороший, — почесал голову купец. — Видать, ничего у нас с тобой не получится. Прощевай пока. — Купец мотнул головой и быстро пошел обратной дорогой.
А дня три спустя караульный солдат сообщил прапорщику, что его хочет видеть какой-то барин, приехал в карете, дожидается у входа на мол.
Щеголев приказал пропустить посетителя к нему на «Андию».
Подъехала карета, с козел соскочил лакей, откинул подножку, распахнул дверцу. Из кареты вышел седобородый высокий господин в бобровой шубе и шапке, с недовольным видом поднялся по трапу. У входа в каюту его встретил Щеголев, пригласил войти. Посетитель приподнял шапку, протянул руку и представился.
— Хлеботорговец Козельский, Иван Степанович. К вам по приватному делу. Разрешите?
— Прошу присесть, — указал прапорщик на мягкий диванчик.
